Шатаясь, вышли они из бара прямо в объятия акул и гарпий. Богатства их хватило не надолго; они истратили его кто в неделю, а кто и в два дня, после чего хозяева их меблированных домов свезли их на корабли, уходившие в плавание.Меня спасло то, что у меня был свой угол и свои близкие. Я переехал через залив в Окленд, где, между прочим, узнал кое-что, напомнившее мне о смертном пути Зеленого Змия. Нельсона уже не было, его застрелили, когда он в пьяном виде сопротивлялся полиции. Компаньон его, принимавший участие в этом деле, сидел в тюрьме. Виски Боб был убит. Старик Коль, старик Смудж и Боб Смит также кончили свое существование. Другой Смит, тот, что плавал на «Анне» и носил за поясом револьверы, утонул. Про Француза-Франка говорили, что он прячется где-то на реке, боясь показываться из-за какого-то своего непотребного поступка. Другие ходили в арестантском платье в Сан-Квентине или Фольсоме. Большой Алекс, король греков, с которым я вместе ездил на досмотр рыбных мест, получил удар ножом в спину, который проткнул ему, легкое. Он умер медленной смертью, не выдержав ранения, так как страдал от туберкулеза. Дорога была оживленная и полная путешествеников, и я хорошо знал, что за исключением одного Смита с «Анни» Зеленый Змий был ответствен за смерть их всех. XVIII Мое увлечение оклендской набережной бесследно прошло. И она сама, и жизнь ее мне перестали нравиться. Меня уже не привлекали ни пьянство, ни бродяжничество. Я вернулся к оклендской публичной библиотеке и стал читать там книги с большим разумением, чем в былое время. Кроме того, мать моя говорила, что я достаточно перебесился и пора поступить на постоянную службу. Семья очень нуждалась в средствах. Я поступил на джутовую фабрику.Тут начинается период полной невинности в отношении всего, касавшегося Зеленого Змия. Я не пил ни одной капли вина в продолжение многих месяцев.Я попал в союз молодых христиан. Препровождение времени там было здоровое и спортивное, но слишком юношеское. Оно уже не удовлетворяло меня: я уже не был ни мальчиком, ни юношей, несмотря на свои молодые годы. Я кутил со взрослыми людьми и знал таинственные и страшные вещи. Относительно молодых людей, встреченных мною в союзе, я был как бы обитателем другого мира. Я говорил иным языком, и жизненный опыт мой был печальнее и страшнее.В счастливые времена будущего, когда алкоголь будет изгнан из привычек людей, именно союзы, вроде союза молодых христиан и другие, подобные им, но несравненно лучше, мудрее и мужественнее, объединят тех, которые теперь ищут развлечения, занятия и друзей в питейных домах. Пока мы живем нынешним днем и будем говорить о нем.Я работал по десять часов в день на джутовой фабрике, это был однообразный труд у машины; мне же хотелось жить по-настоящему, осуществить свое призвание, а не работать при машине за десять центов в час. Питейные дома уже надоели мне, и я хотел чего-нибудь нового. Я возмужал, и во мне развивались нежданные и беспокойные силы и наклонности. К моему счастью, я в это время познакомился в Луи Шаттоком, и мы подружились.Луи Шатток был настоящим шалуном, убежденным в том, что он в качестве городского мальчика уже прошел огонь, воду и медные трубы. Я же совсем не был городским мальчиком. Луи был красив и строен и всегда влюблен в девушек. Любовь была для него интересным и увлекательным занятием. Я же совсем ничего не знал о девушках, потому что слишком стремился сделаться мужчиной. Эта сторона жизни осталась совсем неизвестной для меня. Когда Луи прощался со мною, снимал шляпу перед знакомой барышней и уходил рядом с нею по тротуару, я ощущал зависть. Мне захотелось принять участие в игре.— Ну что ж, за чем стало дело? — сказал Луи. — Познакомься с какой-нибудь девушкой.…Мы с Луи не имели возможности посещать танцклассы или общественные балы, где было очень удобно начинать знакомство. У нас не хватало денег. Он был молотобойцем и зарабатывал лишь немногим больше меня. Мы оба жили дома и платили за свое содержание. На оставшиеся деньги мы покупали папиросы, необходимую одежду и сапоги, после чего у каждого из нас оставалась на личные расходы сумма, колебавшаяся от семидесяти центов до одного доллара в неделю. Мы складывали эту сумму и делили ее пополам; иногда один из нас брал ее всю в долг, когда предвиделось какое-нибудь особо интересное приключение с девушкой…Луи уговаривал барышень приводить с собою подруг для меня, но те, которые приходили, не нравились мне; они показались мне слабыми копиями с его выдающихся экземпляров.Беда была в том, что я, видевший всякие виды, был еще страшно застенчив. Луи постоянно подбодрял меня, но я был связан моим полным незнакомством с девушками. Они казались мне чужими и далекими после пережитой мною скороспелой жизни взрослого мужчины. Когда наступал момент решительных действий, то у меня не хватало подобающей дерзости и достаточного апломба.Тогда Луи показывал мне, что надо делать: известный многообещающий взгляд, улыбка, решимость, приподнятая шляпа, два слова, немного колебаний, хихиканья, жеманного нервничанья — и вот Луи уже успел познакомиться и зовет меня кивком головы для дальнейших представлений. Но лишь только мы расходились попарно, то я замечал, что Луи неизменно избирал себе хорошенькую и оставлял мне неинтересную.Мы с Луи каждый вечер встречались в маленькой кондитерской или на углу улицы после окончания работы. Однако теплая осень прошла, и улица перестала быть приятным местом для свидания в холодные ночи или в сырости под мелким дождем.Мы с Луи стали обсуждать наше положение; оно разрешалось одним лишь образом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31