Затем, и снова как бы случайно, она склонилась над ним,
опустила голову, и ухо ее слегка прижалось к его губам.
- Как только выберешь подходящую минуту, - прошептал он, - уходи из
поселка, иди в направлении ветра прямо к тому месту, где ручей делает
поворот. Там, у сосен, будут мои собаки и нарты, готовые для дороги.
Сегодня ночью мы отправимся в путь - к Юкону. Мы должны будем ехать очень
быстро, поэтому хватай первых попавшихся собак и тащи их к ручью.
Сипсу отрицательно покачала головой, но ее глаза радостно заблестели,
- она была горда тем, что этот человек пришел сюда ради нее. Подобно всем
женщинам своего народа, она считала, что ее судьба - покоряться мужчине.
Хичкок властно повторил: "Ты придешь!" И хотя она не ответила, он знал,
что его воля для нее - закон.
- О постромках не беспокойся, - добавил он. - И поторапливайся. День
прогоняет ночь, и время не ждет.
Спустя полчаса Хичкок стоял у своих нарт и пытался согреться,
притопывая ногами и хлопая себя по бедрам. И тут он увидел Сипсу; она
тащила за собой двух упирающихся собак, при виде которых собаки Хичкока
пришли в воинственное настроение, и ему пришлось пустить в ход рукоятку
бича, чтобы их утихомирить. Поселок находился с наветренной стороны, и
малейший звук мог обнаружить их присутствие.
- Запрягай их поближе к нартам, - приказал он, когда она набросила
постромки на приведенных собак. - Мои должны быть впереди.
Но когда она сделала это, выпряженные собаки Хичкока накинулись на
чужаков, и, хотя Хичкок попытался усмирить их прикладом ружья, поднялся
шум и, нарушая тишину ночи, разнесся по спящему поселку.
- Ну, теперь собак у нас будет больше чем достаточно, - мрачно
заметил он и достал привязанный к нартам топор. - Запрягай тех, которых я
буду швырять тебе, да хорошенько присматривай за упряжкой.
Он сделал несколько шагов вперед и занял позицию между двух сосен. Из
поселка доносился лай собак, он ждал их приближения. Вскоре на тусклой
снежной равнине показалось быстро растущее темное пятно. Это была собака.
Она шла большими ровными прыжками и, подвывая по-волчьи, вела всю свору.
Хичкок притаился в тени. Как только собака поравнялась с ним, он быстрым
движением схватил ее передние лапы, и она, перевернувшись через голову,
уткнулась в снег. Затем он нанес ей точно рассчитанный удар пониже уха и
бросил ее Сипсу. Пока она надевала на собаку упряжь, Хичкок, вооруженный
топором, сдерживал натиск всей своры, - клубок косматых тел с горящими
глазами и сверкающими зубами бесновался у самых его ног. Сипсу работала
быстро. Как только с первой собакой было покончено, Хичкок рванулся
вперед, схватил и оглушил еще одну и тоже бросил ее девушке. Это
повторилось трижды. Когда в упряжке оказался десяток рычащих псов, он
крикнул: "Довольно!"
Из поселка уже спешила толпа. Впереди бежал молодой индеец. Он
врезался в стаю собак и стал колотить их направо и налево, стараясь
пробраться к тому месту, где стоял Хичкок. Но тот взмахнул прикладом ружья
- и молодой индеец упал на колени, а затем опрокинулся навзничь. Бежавший
сзади шаман видел это.
Хичкок приказал Сипсу трогаться. Едва она крикнула "Чук!", как
обезумевшие собаки рванулись вперед, и Сипсу с трудом удержалась на
нартах. Очевидно, боги были сердиты на шамана, ибо именно он оказался в
эту минуту на дороге. Вожак наступил ему на лыжи, шаман упал, и вся
упряжка вместе с нартами пронеслась по нему. Но он быстро вскочил на ноги,
и эта ночь могла бы кончиться иначе, если бы Сипсу длинным бичом не
нанесла ему удар по лицу. Он все еще стоял посреди дороги, покачиваясь от
боли, когда на него налетел Хичкок, бежавший за нартами. В результате
этого столкновения познания первобытного теолога относительно силы кулака
белого человека значительно пополнились. Поэтому, когда он вернулся в
жилище вождя и принялся ораторствовать в совете, он был очень зол на всех
белых людей.

- Ну, лентяи, вставайте! Пора! Завтрак будет готов прежде, чем вы
успеете надеть свои мокасины.
Дэйв Верц откинул медвежью шкуру, приподнялся и зевнул. Хоз
потянулся, обнаружил, что отлежал руку, и стал сонно растирать ее.
- Интересно, где Хичкок провел эту ночь? - спросил он, доставая свои
мокасины. За ночь они задеревенели, и он, осторожно ступая в носках по
снегу, направился к костру, чтобы оттаять обувь. - Слава богу, что он
ушел. Хотя, надо признаться, работник он был отличный.
- Да. Только уж очень любил все по-своему поворачивать. В этом его
беда. А Сипсу жалко. Она, что, ему действительно так нравилась?
- Не думаю. Для него тут все дело в принципе. Он считал, что это
неправильно, - ну, и, конечно же, неправильно, только это еще не причина
нам вмешиваться и всем отправиться на тот свет раньше времени.
- Да, принципы - вещь неплохая, но все хорошо в свое время; когда
отправляешься на Аляску, то принципы лучше оставлять дома. А? Правильно я
говорю? - Верц присоединился к своему товарищу и тоже стал отогревать у
костра мокасины. - Ты как считаешь: мы должны были вмешаться?
Зигмунд отрицательно покачал головой. Он был очень занят:
коричневатая пена грозила перелиться через край кофейника, и пора уже было
переворачивать сало на сковородке. Кроме того, он думал о девушке со
смеющимися, как море, глазами и тихонько напевал.
Его товарищи с улыбкой перемигнулись и замолчали. Хотя было уже около
семи, до рассвета оставалось еще не меньше трех часов.
1 2 3 4 5