Прямо перед ним тянулся острый гребень. По тропинке, ведущей к нему снизу, ползли крошечные точки - люди. Кулау знал, что это не солдаты, а полиция. У этих ничего не выйдет, и вот тогда за дело возьмутся солдаты.
Он любовно провел искалеченной рукой по стволу винтовки и проверил прицел. Стрелять он научился давно, когда охотился на острове Ниихау, где до сих пор не забыли его меткой стрельбы.
По мере того как движущиеся точки приближались и увеличивались, Кулау определял дистанцию с поправкой на ветер, дувший сбоку, и учитывал возможность перелета по таким низко расположенным целям. Но стрелять он не стал. Он дал им добраться до начала острого гребня и только тогда обнаружил свое присутствие. Он спросил, не выходя из зарослей:
- Что вам нужно?
- Нам нужен Кулау-прокаженный, - ответил начальник отряда туземной полиции, голубоглазый американец.
- Уходите обратно, - сказал Кулау.
Он знал этого человека: это был шериф, - тот, кто не дал ему жить на Ниихау и прогнал его через весь Кауаи в долину Калалау, а оттуда вверх, в ущелье.
- Кто ты? - спросил шериф.
- Я Кулау-прокаженный, - послышалось в ответ.
- Тогда выходи. Ты нам нужен, живой или мертвый. Твоя голова оценена в тысячу долларов. Тебе не уйти.
Кулау громко рассмеялся в своем тайнике.
- Выходи! - скомандовал шериф, но ответом ему было молчание.
Он посовещался с полицейскими, и Кулау, понял, что они решили взять его штурмом.
- Кулау! - крикнул шериф. - Кулау, я иду к тебе.
- Тогда погляди сначала на солнце, и небо, и море, потому что больше ты их никогда не увидишь.
- Хорошо, хорошо, Кулау, - сказал шериф примирительным тоном. - Я знаю, что ты стреляешь без промаха. Но в меня ты не станешь стрелять. Я ничем тебя не обидел.
Кулау проворчал что-то.
- Право же, - настаивал шериф, - я ведь ничем тебя не обидел, разве не так?
- Ты обижаешь меня тем, что пытаешься засадить в тюрьму, - прозвучал ответ. - И ты обижаешь меня тем, что пытаешься получить за мою голову тысячу долларов. Если тебе дорога жизнь, стой на месте.
- Я должен до тебя добраться. Что поделаешь, это мой долг.
- Ты умрешь раньше, чем доберешься до меня.
Шериф был не трус, но тут он заколебался. Он посмотрел вниз, в пропасть, окинул взглядом острый, как нож, гребень и решился.
- Кулау! - крикнул он.
Заросли молчали.
- Кулау, не стреляй. Я иду.
Шериф повернулся к полицейским, отдал им какое-то приказание и пустился в свой опасный путь. Он шел медленно. Это напоминало ему ходьбу по канату. Кроме воздуха, ему не за что было ухватиться. Камни сыпались у него из-под ног и стремительно летели в пропасть. Солнце палило, и по лицу у него катился пот. Но он все шел и наконец достиг половины пути.
- Стой! - скомандовал Кулау из зарослей. - Еще шаг и я стреляю.
Шериф остановился, покачиваясь над бездной, чтобы удержать равновесие. Он побледнел, но во взгляде его была решимость. Он облизал пересохшие губы и заговорил:
- Кулау, ты не убьешь меня. - Я знаю, что не убьешь.
Он снова двинулся вперед. Пуля заставила его перевернуться волчком. Когда он падал, на лице его промелькнуло сердитое недоумение. Он успел подумать, что если упасть на острый гребень, то еще можно спастись, - но тут смерть настигла его. Секунда - и гребень был пуст. И тогда пятеро полицейских один за другим смело пустились бегом по острому гребню, а остальные тут же открыли огонь по зарослям. Это было безумие. Кулау нажимал курок так быстро, что пять выстрелов прогремели почти непрерывной очередью. Пригнувшись к самой земле от пуль, со свистом прорезавших кусты, он выглянул из зарослей. Четверо полицейских исчезли так же, как их начальник. Пятый, еще живой, лежал поперек гребня. На дальнем конце толпились остальные полицейские, уже переставшие стрелять. Положение их на этой голой скале было безнадежным: Кулау мог снять их всех до последнего, не дав им спуститься. Но он не стрелял. И после короткого совещания один из полицейских снял с себя белую рубашку и помахал ею, как флагом. Потом он, а за ним и другой пошли по гребню к раненому товарищу. Не выдавая себя ни одним движением, Кулау смотрел, как они медленно отступали и, спустившись вниз, в долину, снова превратились в темные точки.
Два часа спустя Кулау заметил из другого укрытия, что группа полицейских пробует подняться по противоположному склону долины. Дикие козы разбегались от них, а они лезли все выше и выше. И наконец, не доверяя самому себе, Кулау послал за Килолианой.
- Нет, здесь им не пройти, - сказал Килолиана.
- А козы? - спросил Кулау.
- Козы пришли из соседней долины, а сюда им не попасть. Дороги нет. Эти люди не умнее коз. Они упадут и разобьются насмерть. Давай посмотрим.
- Они смелые, - сказал Кулау. - Давай посмотрим.
Лежа рядом на ковре из лиан, под свисающими сверху желтыми цветами хау, они смотрели, как крошечные человечки карабкаются вверх - и то, чего они ждали, случилось: трое полицейских оступились, упали и, докатившись до выступа, камнем полетели вниз.
Килолиана усмехнулся.
- Больше нас не будут тревожить, - сказал он.
- У них есть пушки, - возразил Кулау. - Солдаты еще не сказали своего слова.
Разморенные жарой, прокаженные спали в пещерах. Кулау тоже дремал у своего логовища, держа на коленях начищенную, заряженную винтовку. Девушка с искалеченными руками лежала в зарослях, наблюдая за острым гребнем. Вдруг Кулау вскочил, забыв про сон: на берегу раздался взрыв. В следующее мгновение воздух словно разодрало на части. Этот немыслимый звук испугал его. Казалось, боги схватили небесный покров и рвут его, как женщины рвут на полосы ткань.
1 2 3 4 5 6