Может быть он просто
хочет посмеяться, - Шооран произнес эту мучившую его фразу с решительным
отчаянием, словно кидаясь в далайн. Но ничего не случилось. Мама
улыбнулась.
- Мунаг сильный, - сказала она, - а его жены... я не знаю, какие они -
должно быть молодые и красивые, и наверняка чистые, но ему скучно с ними.
Ведь случается, что и блистающий одонт, ни разу в жизни не промочивший ног,
живет среди праздников и похвал более одиноко, чем последний изгой на
мокром оройхоне. А может быть, ты и прав, а я просто девчонка до сих пор не
нажившая капли ума.
- Мама, - спросил Шооран. - Ты счастливая?
- Конечно. У меня есть ты. Вырос уже, совсем взрослый стал - вон о
каких вещах задумался. Конечно, счастливая.
- А если не обо мне, а просто о жизни. Так - счастливая?
- Так - не очень.
- И я - не очень.
Мама скинула жанч, и Шооран увидел, что под ним одета не простая
рубаха, а тонкий праздничный талх, недавно выменяный на сухом оройхоне и
еще ни разу не одеванный. Из потайного кармана жанча мама достала нитку
драгоценного лазурного жемчуга, который изредка находят в самых жутких
закоулках шавара.
- Надеть? - спросила мама и, не дожидаясь ответа, накинула ожерелье на
шею.
- Какая ты красивая!.. - восхищенно протянул Шооран. - Это настоящий
жемчуг? Откуда он у тебя?
- Его добыл отец, - лицо матери омрачилось, она протянула руку, чтобы
снять с шеи пронзительно голубую нить, но в этот момент полог навеса
отлетел в сторону, сорванный сильной рукой, и в проеме показался тяжело
дышащий Мунаг.
- Где он? - потребовал Мунаг.
- Кто? - не поняла мама.
- Твой Шооран только что зарезал любимого сына одонта.
- Неправда! - крикнул Шооран. - Я никого не резал!
Мунаг, только теперь заметивший Шоорана, шагнул к нему, выдернул из-за
пояса у мальчика нож, осмотрел верноподданнически затупленный край.
- Ты не врешь? - спросил он с угрозой.
- Честное слово. Они хотели бить меня палками, а я их только пугал.
Они первыми схватили меня...
- Ты клянешься, что на наследнике нет ни единой царапины? - Мунаг
приблизил к лицу Шоорана бешеные глаза.
- Как перед Ероол-Гуем, - подтвердил Шооран.
- Где накладка? - Мунаг протянул ладонь.
Шооран покорно достал спрятанное лезвие. Глаза у мамы расширились, она
испуганно зажала рот рукой.
- Иглы! - потребовал цэрэг.
- В ручке, - Шооран кивнул на нож.
Мунаг отковырнул затычку, удовлетворенно хмыкнул и пересыпал
смертельные занозы в рукоять своего кинжала. Мама издала судорожный всхлип.
Увидев тайный арсенал сына, она была готова поверить, что он действительно
ворвался на сухой оройхон и зарезал не только любимого сына наместника, а
всех его детей, жен, слуг и самого одонта вместе с ними.
- Сиди здесь! - приказал Мунаг и быстро вышел наружу.
- Я не хотел его трогать!.. - горячо зашептал Шооран. - Я даже в нойт
его не скинул, хотя они заставляли меня целоваться с авхаем...
- Одонт все равно не поверит, выдавила мама сквозь побелевшие губы.
На улице зычный голос Мунага проревел: "Я тебе покажу, как ходить с
ножом!" - потом послышался звук удара и плач Жаюра - малолетнего сына
Саригай. Мунаг вернулся в палатку. В руке у него была детская игрушка -
ножик из высушенного листа хохиура. Лист был желт и полупрозрачен, но
костяное лезвие напоминал слабо.
- Не знаю, смогу ли что-нибудь сделать для вас, - произнес Мунаг в
раздумьи, - но попробую. Мне тоже не хочется, чтобы о моем оройхоне шла
дурная слава. Запомни, у тебя никогда не было ни ножа, ни игл, а только эта
штучка. А теперь, идем - одонт приказал доставить тебя к нему.
* * *
Одонт Хоргоон был наместником сияющего вана на самой западной окраине
его владений. Провинция, отданная под управление Хоргоону, была до обидного
мала - всего два сухих оройхона, а причиняла бед и волнений больше чем
любое обширное владение в центре страны. Ведь кроме приносящих радость
сухих земель ему приходилось следить за четырьмя мокрыми и тремя огненными
островами. В мокрых оройхонах, хоть они и считались покорными, никакого
порядка не было, жители там шатались где хотели и немногим отличались от
мятежников и изгоев. По ночам на сухие края набегали шайки грабителей,
вооруженных костяными пиками и режущими хлыстами из уса членистоногого
парха. По этому страшному оружию грабители называли себя "ночными пархами".
Они уносили с собой все, даже то, что казалось невозможно сдвинуть с места,
а к утру исчезали неведомо куда, словно проваливались в шавар. В провинции,
где мокрых оройхонов насчитывалось вдвое больше, чем сухих, бороться с
грабителями было крайне трудно. К тому же, мешала скудость средств - власти
выделили одонту совсем небольшой отряд: двойную дюжину цэрэгов и позволили,
если понадобится, вооружать и содержать еще сколько угодно воинов, но... за
свой счет. А какие могут быть доходы с двух оройхонов? Только-только
обеспечить сносное существование, о том, чтобы состязаться в роскоши с
правителями центральных земель - и речи нет. Где уж тут вооружать цэрэгов
за свой счет... Во всех делах приходилось опираться лишь на казенных
воинов, гонять их по всякому поводу, и командиры дюжин, должно быть
костерили в душе доблестного одонта, да пребудут его ноги вечно сухими.
Но сегодняшние события заставили Хоргоона пожалеть, что он не содержит
столько солдат, чтобы выловить и истребить всех мерзавцев с гнилых болотин.
Любимый сын, рожденный от седьмой жены и названный в честь отца Хооргоном,
вернулся домой избитым. Бандит, ворвавшийся с мокрой стороны, напал на него
среди бела дня, глумился и угрожал, нацелив в горло нож, и лишь особая
милость вечного Ероол-Гуя спасла ребенка от страшной смерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24