Если ты еще раз
попадешься на моем пути, я напою тебя нойтом и брошу в шавар. Понял?
Толстощекий согласно икнул.
- Тогда повтори, что я сказал.
- Я... мелкий... вонючий жирх... Ты бросишь... меня... в шавар, если я
попадусь.
- Сначала заставлю напиться нойта.
- Сначала... напиться нойта...
- Правильно, - Шооран рывком поднял толстощекого на ноги. - Скажи
своим, чтобы бросили палки и отошли в сторону.
- Отойдите... - полузадушенно прохрипел пленник.
- И учтите, тухлые слизни, если вы вздумаете идти за мной следом, ни
один из вас не вернется домой живым.
Шооран едва заметно шевельнул пальцем, по тончайшему, выточенному в
кости каналу скользнуло жало зогга и черной брызгой повисло на острие.
Парни попятились, палки со стуком полетели на землю. Шооран, волоча за
собой толстощекого, выбрался на тропу, поднял сумку и шкуру авхая. Часть
харваха из сумы высыпалась, но Шооран не стал подбирать его. Он лишь пнул
толстощекого коленом под мягкие ягодицы, отчего тот кувырком полетел с
поребрика, и бросился прочь. Никто за ним не погнался. Вообще-то Шооран
хотел столкнуть пленника на мокрую сторону, в грязь, но в последнюю секунду
ему стало жаль красивой и наверняка очень дорогой одежды.
Отбежав немного, Шооран спрыгнул с тропы на свой оройхон и, петляя
между тэсэгами, помчался к дому. Лишь когда до сухой полосы, где жили они с
матерью, оставалось всего несколько шагов, Шооран опомнился. Спрятавшись за
ближайшим тэсэгом, он стряхнул с кинжала ядовитое острие, осторожно
отсоединил лезвие и хорошенько спрятал его.
Даже мама не знала, какое оружие хранит ее сын. Костяной наконечник
был подарком. Месяц назад охотники выволокли из шавара огромного гвааранза.
Панцирь чудовища был отправлен в подарок одонту, а острые плавательные
перья, из которых вырезали лезвия, разобрали цэрэги. Именно тогда недавно
назначенный дюженником цэрэгов рыжебородый Мунаг снял со своего кинжала
источенное острие и бросил его Шоорану. Мунаг вообще хорошо относился к
Шоорану и его маме, подолгу разговаривал с ними, когда они приносили
высушенный харвах, а встретив на тропе Шоорана, громко кричал:
- Привет, маленький жирх!
- Привет, большущий Ероол-Гуй, - отвечал Шооран.
Случившиеся поблизости жители испуганно бледнели при виде такого
запанибратства, а Мунаг оглушительно хохотал, тряся бородой и распахнув
темную словно шавар яму рта.
Лезвие Шооран привел в порядок - вычистил и отполировал, подогнал свой
нож под размеры костяного сокровища, рассверлил даже намертво забитый канал
для колючек. Неделю по вечерам, скрывшись от посторонних глаз, вращал
костяной иглой в замусоренном канале или правил острие на куске кожи. Жало
зогга, и не одно, а целых пять штук, Шооран добыл сам. Нарвал пятнистых
стеблей хохиура и распихал их пышными метелками вперед в отверстия шавара.
На следующий день вытащил те стебли, что остались целы, и в скукожившихся
метелках отыскал десяток зоггов. Оставалось только раздразнить зогга, чтобы
он, угрожая выставил жало, а потом резким движением раздавить крошечного
гада, прежде чем он успеет выпрыснуть яд.
Конечно, Шооран знал, что за такой ножик, узнай о нем одонт, владельца
немедленно отправят пройтись по шавару босиком, но удержаться не мог и
изготовил все как надо.
Теперь нож выручил его, но в то же время хранить его стало опасно,
особенно, если кто-нибудь из мальчишек донесет о нем властям. Впрочем,
Шооран надеялся, что этого не случится, в конце концов, первыми и всерьез
напали они, и вряд ли им захочется отвечать за свой поступок перед одонтом.
Приведя себя в порядок, Шооран вышел к палатке. Мама была дома. Шооран
высыпал из сумы харвах и с гордостью раскатал перед мамой кожу авхая. Авхай
уже полностью обездвижел, и это немного омрачало радость охотника.
- Какой ты молодец! - протянула мама восхищенно. - Настоящий охотник!
Ты гляди - он еще живой!.. - и действительно, словно специально авхай
округлил приоткрытый рот и замер на этот раз навсегда.
- Это для тебя, - довольно сказал сын. - сшей себе новый жанч.
- Спасибо, - сказала мама. - Только как же быть, я сегодня не смогу
кожу обработать, мне сейчас уходить надо, я уже вымылась, видишь?
- До завтра кожа испортится, - непонимающе сказал Шооран.
- Знаешь, что мы сделаем, - догадалась мама. - Мы попросим Саригай,
она шкуру выскоблит и замочит в нойте, а я завтра доделаю все до конца.
- Как же, согласится она... - недовольно протянул Шооран, обиженный
невниманием к своему подарку, - а если и согласится, то выскоблить кожу как
следует не сумеет...
- Сумеет, - успокоила мама. - Я очень попрошу.
Когда соседка, обрадованная возможностью неожиданного заработка, ушла,
захватив кожу, Шооран, все еще слегка обиженный, спросил:
- Мам, а куда ты идешь?
- В гости, - шепотом ответила мама. - Меня Мунаг пригласил.
- Он тебя в жены берет? - догадался Шооран.
- Нет, что ты... кто меня возьмет, я же сушильщик. Он так просто
пригласил. Но это неважно, он хороший человек, не злой. И ты ему нравишься.
- Да, Мунаг добрый, - сказал Шооран, вспомнив про нож.
Мама открыла большую флягу, которая обычно пустой лежала в углу,
налила на ладонь несколько капель воды и, наклонившись, обтерла лицо.
Шооран смотрел молча, понимая важность момента. Потом, когда фляга была
убрана, произнес:
- У Мунага две жены, и обе моются водой каждый день. Они чистые и
называют нас вонючками. Я знаю.
- Ну и что? - спросила мама.
- Я не понимаю, зачем Мунагу понадобилась ты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24