- Не ври ты, - Зина была неумолима. - Сам же каплю на землю стряхнул,
пальцы чуть-чуть раздвинул - и все. Ищи ее среди травы.
- А почему порошка много было? - не сдавался Конрад.
- Потому, что он рыхлый и легкий. И вообще, хватит мне мозги пачкать,
спать пора.
Зина поднялась и вышла из освещенного круга. Коленька безнадежно
махнул рукой, потом, повернувшись к Сергееву, быстро заговорил:
- Ты-то ведь веришь? Ты же сам видел, как она превратилась. А в
момент трансформации ладони холодно стало, и вообще, словно ледяным адским
дыханием подуло...
- Эндотермическая реакция, - донесся из темноты Зинин голос. - Вы
потише, пожалуйста, люди спать хотят.
Коленька перешел на шепот, но убежденность в его голосе все
нарастала:
- Вот видишь, и наука подтверждает: реакция эндотермическая... но
главное, ты своими глазами видел трансмутацию. Фома Аквинский говорит, что
существует три степени достоверности: высшая, данная божественным
откровением, вторая, доказанная наукой, и третья, полученная из личного
опыта. Все три свидетельствуют о принципиальной возможности трансмутации.
- В писании, - возразил Сергеев, - о философском камне ни слова,
мнение науки ты слышал, а что касается личного опыта, то ты лучше меня
знаешь, как это делается.
В самом деле, с первого дня Коленька Конрад привлек всеобщее внимание
ловким исполнением мелких фокусов с исчезновением шариков и вытаскиванием
из незнакомой колоды заранее загаданной карты.
И все же Коленька продолжал убеждать.
- Слушай! - горячо зашептал он в ухо Сергееву, - ведь можно еще один
эксперимент провести. Эликсир жизни! Неужели ради такого дела сто грамм
спирта жалко?
- Киноварь в спирте не растворяется, - скучным голосом сказал
Сергеев.
- Ну и хорошо. Не растворится камень, значит и говорить не о чем. И
спирт чистым останется, не пропадет.
Сергеев, поняв, куда клонит Конрад, усмехнулся, встал с земли и пошел
к технической палатке. Коленька светил ему динамкой. Сергеев отомкнул
замочек, из литровой бутыли налил на три четверти в тонкий химический
стакан. Осторожно, двумя пальцами опустил камень в спирт. Раздалось тихое
шипение, камень исчез, а жидкость окрасилась в густой красный цвет.
Коленька от неожиданности перестал нажимать на динамку, свет погас.
- Пей! - зло сказал Сергеев. - Но если это очередной фокус, то смотри
у меня!
- Сейчас, - Конрад засуетился, выбежал из палатки, вернулся с
поллитровой банкой воды, пожужжал фонариком, разглядывая кровавый раствор,
неуверенно пробормотал: - Разбавить бы...
- У Луллия что написано? - спросил Сергеев. - Разбавлять надо?
- Нет вроде. Всего два компонента: спирт и камень.
Коленька опасливо повертел стакан. Красный цвет явно смущал его.
- А ты говорил - не растворится, - пожаловался он. Потом поставил
стакан на ящик и признался: - Страшно. Ртуть все-таки. Ивана Грозного,
вон, ртутью отравили.
- Да не должна киноварь растворяться! - раздраженно сказал Сергеев. -
Как бы иначе линза среди подпочвенных вод сохранилась?
- Подпочвенного спирта в наших краях пока не обнаружено, - попытался
шутить Конрад. - А если это не ртуть, то тогда еще страшнее.
- А ты оказывается трус... - протянул Сергеев.
На него вдруг нахлынуло вредное чувство самоподначки, которое
заставляло его дважды в год, трясясь от страха, идти на донорский пункт
сдавать кровь или, на глазах у тысячного пляжа прыгать с вышки, хотя он
панически боялся высоты. Сергеев поднес стакан к губам, внутренне сжался и
начал пить. Жгучая и в то же время какая-то пресная жидкость опалила рот,
красные струйки стекали по подбородку, горло свела судорога, и Сергеев все
глотал и глотал, хотя стакан был давно пуст. Конрад сунул ему в руку банку
с водой, Сергеев отхлебнул немного и только тогда смог вдохнуть воздух.
- Силен! - восхитился Коленька. - Сто пятьдесят неразбавленного
мелкими глоточками выцедил как лимонад! Ну-ка дай теперь мне...
Сергеев тряс головой и ничего не понимал. В желудке рос огненный ком,
при каждом выдохе тошнотворный спиртовый запах бил в нос, голова кружилась
любую мысль приходилось вытаскивать наружу сквозь туман. Сергеев
безучастно смотрел, как Коленька ополоснул стакан, налил туда спирта,
потом запрокинул голову, вылил спирт в рот, отправил следом остатки воды
из банки, лишь после этого один раз глотнул и весело сказал:
- Вот как надо.
Они вернулись к костру, подбросили на угли хвороста. Коленька щипал
струны гитары и не в такт пел:
Проходит жизнь, проходит жизнь
Как ветерок по полю ржи...
Звуки тоже доходили к Сергееву сквозь туман. У костра появились трое
рабочих-землекопов. Один из них по прозванью Саша-Шурик что-то спросил у
Конрада. Тот улыбнулся и сделал приглашающий жест в сторону технической
палатки. Саша-Шурик повторил вопрос Сергееву. Сергеев не расслышал, но
тоже заулыбался и сказал:
- Разумеется! О чем речь?..
В голове звучала песня: "Проходит жизнь, проходит жизнь..."
- А ведь ты теперь бессмертный, - сказал Коленька. - Ну, не совсем,
конечно, но триста лет молодости тебе гарантировано.
- Триста лет? - спросил Сергеев. - Триста лет назад Алексей Тишайший
правил. Головы рубил на Болоте. Я не хочу триста лет.
- И то верно! - засмеялся Коленька, - зачем тебе столько? Водки не
пьешь, женщин не любишь, жена у тебя одна, хорошая, это правда, но через
тридцать лет старухой станет, а ты еще жить не начинал.
1 2 3 4