— Замечательно! — Алексей улыбнулся торжествующе. — Раз вашему кусту нужна подкормка среди ночи, он её получит!
С этими словами он выплеснул приготовленный яд прямо в горшок с колючим кустом бересклета.
— Что вы наделали? — вскричал пленный профессор. — Добавлять надо осторожно, чтобы раствор равномерно распределился среди корней! Это вам не настойку дурного гриба в глотку заливать, тут требуется аккуратность.
Суровцев был смущён. Судя по всему, старик действительно собирался потчевать раствором своего зелёного друга, а теперь был огорчён, что подкормка проведена не по правилам. Сердито ворча, Тэйтус Пшу добыл из своего саквояжа крошечные грабельки и принялся рыхлить землю в горшке, чтобы хоть немного приблизиться к потребной равномерности подкормки.
— Давайте, помогу, — предложил Алексей.
— Нет уж, — отказался старик. — Вы уже напомогали — дальше некуда!
Огорчённый Суровцев вернулся в подвесную койку, улёгся, отвернувшись к стене, и даже тельца Сметанина отключил, чтобы больше не попадать ни в какие истории.
Однако если уж Высотник захотел поднять неприятности на должную высоту, они поднимутся. Спит Лёха Бурый, и снится ему сон, будто вместо кахоунианского кактуса в горшке сидит здоровенный мужик, голый словно бритый ёжик и изрядно побитый. И будто бы этот мужик и есть тот самый заморский куст, и теперь он хочет поквитаться с обидчиком, потрепавшим кусту любимый бутон. Но и Лёха Бурый тоже подраться не прочь — одним прыжком выметнулся из гамака и принял боевую стойку. А мужик даже времени на ритуальный поклон не оставил — сходу залепил пяткой в лоб.
Как следует из законов физики, всякий удар несёт в себе энергию, а энергия, как известно, это жизнь. Мозолистая пятка несла в себе столько энергии, что у Лёхи мигом прояснело в глазах, и он понял, что сон давно кончился, и поединок происходит наяву. Странный, прямо скажем, поединок. Мужик раскачивался на одной ноге, выписывал руками восьмёрки, корчил рожи, но рукам воли не давал, попытавшись снова стукнуть пяткой. Удивительно это было специалисту по боевому манипулированию! Вадим Георгиевич, незабвенный тренер Суровцева, частенько повторял: «Боевое манипулирование происходит от слова „manus“ — рука! Бить ногой — не уважать себя самого. Для победы изволь приложить ручки». И когда вражеская пятка вновь мелькнула у самого носа, Алексей зацепил её мизинцем и ловко дёрнул. Противник грохнулся наземь, приложившись затылком так, что казалось ему вовек не встать, но тут же, как подброшенный пружиной, взлетел и утвердился на одной ноге, а вторая уже неслась Алексею в живот, так что если бы не удачно поставленный блок, то получил бы Лёха столько энергии, что и не усвоить за раз.
Шарби Унц был озадачен. Всякий лазутчик, приходя в себя после трансформации, немедля готов к бою, но на этот раз противник достался более чем удивительный. Симоу Палой, незабвенный тренер Унца, частенько повторял: «Бойцовая балансировка потому так и называется, что главное в ней — ноги! Руками машут только торговки на рынке. Бить рукой — не уважать себя самого. Звание победителя добывается левой ногой». Когда Унц провёл свой коронный удар в лоб, а враг не свалился замертво, но впитал всю энергию удара и даже крякнул от удовольствия, Шарби решил, что перед ним квалифицированный боец. Такого бить прямым ударом — только энергию транжирить. Откачнувшись, Унц сделал ложный выпад. Он ожидал подсечки, которая позволит ему упасть и как следует подзаправить растраченную энергию. Но вместо подсечки соперник рукой перехватил летящую ногу и дёрнул. Не ожидавший такого подвоха фрейзер всё же сумел грохнуться как следует и через долю секунды уже вновь был готов к схватке.
Последовал молниеносный обмен ударами. Унц отлично балансировал, пиная Лёху, Суровцев замечательно манипулировал, лупцуя Шарби. Каждый видел, что по очкам он выигрывает вчистую, ведь в боевом манипулировании не засчитываются удары, проведённые ногой, а в бойцовой балансировке точно так же не засчитываются удары руками. А вот реальная победа была также далека от обоих, как и в начале схватки.
«Провести, что ли, карамболь Тайсона? — думал Лёха, замерев на миг в позе богомола. — Войти в жёсткий клинч и откусить этому ухо… Нет, не стоит. Приём действенный, но неспортивный. Попробую ещё раз по-хорошему ему накостылять…»
— Отставить! — раздался начальственный голос.
На пороге салона стоял Юзеф Лях-Козицки. Генерал был в парадном мундире и при всех регалиях. Вернее, почти при всех — чугунная медалюка, как известно, расплавилась при выходе из пространственной ловушки.
— Стыдно! — сказал генерал. — Взрослые люди, а скачете как горные козлы. Фрейзер, вот ваша форма, оденьтесь; неприлично в конце концов. На корабле дамы, а вы в таком виде. Бэр, тебя это тоже касается — приведи себя в порядок. А как оденетесь, прошу ко мне в каюту. И, кстати, разбудите профессора.
— Я не сплю, — отозвался Тэйтус Пшу.
После такого продолжать поединок не имело смысла. Искоса поглядывая друг на друга, бойцы принялись одеваться.
К тому времени, когда они появились в пилотской кабине, там были генерал, Пирелли и Таня Эвельсон. Теперь-то Алексей понимал, как удобно, когда рядом с тобой находится не только телепат, но и ксенопатка. Знал генерал, что куст фальшивый, или, во всяком случае, догадывался. А вот ему не сказал, и вновь Алексей оказался крайним.
— Теперь, кажется, все заинтересованные лица в сборе, так что давайте говорить начистоту, — произнёс Лях-Козицки.
3
Эскадренный броненосец «Шкеллермуэц» буксовал в непокорном пространстве словно допотопная малолитражка на разбитом просёлке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95