Миша стал молчалив, задумчив. Котовский тоже молчал, примерял и так и сяк, но видел, что придется Маркова отправить, другого выхода не было.
Долго провозился с письмом. Он не очень-то любил писать. Писал и думал:
"Решение принято правильное. В Москве не пропадет парень. Да и Стефан его не бросит".
Так как Котовский для себя самого - если бы не война - лучшего не мог пожелать, как побывать в Москве, то ему казалось, что и для Миши это лучшее, что можно придумать.
Письмо было готово. Самодельный конверт соорудили общими усилиями. Григорий Иванович рисовал Мише соблазнительные картины, рассказывал, какой это город - Москва: всем городам город, центр революционной мысли, столица мира, черт побери!
Ну, вот и все, кажется. Багажа нет, так что и собираться просто: встали да пошли. И как Миша ни боялся, настал день расставания.
- Поехали! - объявил Котовский.
- Как! Уже?!
Котовского покачивало. Он еще был очень слаб после болезни.
Отправились на вокзал. Замешались в толпу, обезумевшую от голода, тесноты, ожидания.
В справочном бюро угрюмо отвечали, что поезд пойдет неизвестно когда, а может быть, и совсем не пойдет. В буфете продавали кофе-суррогат и пряники на сахарине.
Исхудалые женщины с глазами, полными тоски и отчаяния, унимали своих плачущих детей. Куда они ехали? Что их заставило бросить свои жилища и отправиться в эти странствия?
Солдаты рядом на скамейке гоготали, пыхали махрой, уснащали каждое слово отборнейшей руганью и, по-видимому, готовы были или немедленно погрузиться в эшелоны, или оставаться здесь, в этом проплеванном вокзале, или переместиться в казармы, или быстро похватать винтовки, залечь цепью в привокзальном садике и отстреливаться от противника. Они давно махнули рукой на уют, на спокойствие, на свою жизнь и безопасность... И песни у них были отчаянные, залихватские. И за всем этим сохранялась вера в свою правоту, в какую-то большую правду.
- Подали! - завопил какой-то невзрачный человечек и выскочил первым.
- Маневровый! Ничего не подали!
- Подали! На девятом пути!
- Даешь девятый! Станция Петушки, забирай свои мешки!
- Конечно, подали. И паровоз уже прицеплен!
И все ринулись на перрон, волоча узлы, баулы, чемоданы, грудных младенцев и походные сумки. И Миша и Котовский вместе со всеми.
Около вагона Котовский обнял Мишу:
- Ты мне как сын!
Миша боялся, что расплачется, стискивал зубы и молчал.
- Счастливо! - крикнул Котовский на прощание. - Помни, что мы еще встретимся! Записку с адресом не потеряй!
Мише стало страшно. Сердце сжалось. А паровоз уже рванул состав... Вагоны закряхтели и тронулись. И Миша остался один на свете. Совсем, окончательно один! Пошли мелькать станции и полустанки с замысловатыми названиями, разъезды с дородными стрелочницами и с пестренькими курочками на перроне. Странно было видеть курочек в такое время. Почему-то казалось, что их давно уже нет.
Потом была пересадка. Потом просто стояли среди поля. И опять замелькали какие-то Гуляй-Поле, Лукьяновки... Марков бегал с чайником, отыскивал кипятильник, покупал гороховый хлеб... Ехали так долго, что Марков наконец привык, и ему казалось, что в этом вот вагоне ему так и придется ехать всю жизнь.
Он думал о командире. Неужели они больше не увидятся? И почему Котовский так неожиданно отправил Мишу? Самому-то Котовскому еще опаснее оставаться. Как же так получается? Не все он понимал.
"Маросейка... - читал он адрес на записке, которую дал Котовский. Странное название!"
И опять ему стало страшно и неуютно. Что-то ждет его впереди?
Кто-то окликнул его, подозвал к окну. Марков глянул и обмер.
- Вот она, наша матушка! - сказал пассажир, протирая стекло.
Вдали, как видение, мерцал старинным золотом, куполами изумительный русский город, слава и гордость народа - величественная Москва.
Ш Е С Т А Я Г Л А В А
1
Наступил апрель. В "Валя-Карбунэ", имении Скоповского, цвели на веранде пышные розовые олеандры. Садовник Фердинанд уже готовил клумбы, а к столу подавалась из оранжерей свежая клубника.
Княгиня Мария Михайловна Долгорукова все еще гостила в имении, и во флигелях, населенных тетушками, шли пересуды о слишком любезных отношениях княгини и Александра Станиславовича.
Только сама мадам Скоповская сохраняла полную безмятежность.
- Давно у нас утки с яблоками не было. А? Как вы думаете? спрашивала она. - Дарья Фоминична, вызови, голубушка, повара, только не того, приезжего, а нашего, Андрюшу.
Каждый день кучер ездил в город за почтой. В Кишиневе начали выходить газеты; в них, между прочим, сообщалось о действиях "большевистского генерала Котовского". Вот она, непростительная либеральность: своевременно не повесили, а теперь расхлебывай!
Княгиня и Александр Станиславович закладывали экипаж и ехали на мельницу за живыми раками. И когда княгиня взвизгивала, потрогав черного растопыренного рака пальцем, Скоповский приходил в восторг:
- Честное слово, княгиня, вы как девочка! Будь бы мне на десяток годков меньше... Когда и куда девалась жизнь?
- Вы прекрасно сохранились, - возражала княгиня.
Совсем иначе проводила время Люси.
После того как она громогласно объявила матери, что Юрий Александрович - ее жених, с княгиней была истерика, в доме было смятение, и все ходили с такими лицами, как будто Люси бог знает что сообщила. Пока княгиню отхаживали, бегали за водой, за доктором, за какими-то каплями, в доме расплывалась, как круги по воде, весть о поступке княжны.
- Прямо вошла она с этим офицером, прямо подошла к креслу, где сидела княгиня, и прямо брякнула матери: "Это мой жених!" Вот и делайте с ней что хотите!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209