- Что, дед, невесело смотреть на это? - промолвил Котовский. Уходим, оставляем город, не хватило сил, чтобы защитить...
- Плохо дело, совсем плохо, - прошамкал старик.
- Плохо, да не совсем, потому что мы вернемся, дед, непременно вернемся, недолго врагам праздновать победу.
Сказал эти слова Котовский, а сам подумал, что вернуться-то они вернутся непременно, но доживет ли дед до этих светлых дней?
Старик как будто прочел его мысли.
- Пока солнце взойдет, роса очи выест, - пробормотал он и опять стал всматриваться в обозы, поднявшие пыль на дороге, прислушиваться к скрипу колес, к нетерпеливому понуканию возниц.
Впоследствии, когда приходилось особенно туго и вражеские полчища особенно яростно наступали, Котовский вспоминал об этом старом человеке, провожавшем красные войска. "Он ждет, надо торопиться", - думал Котовский, и у него удваивались силы.
Но сейчас было не до раздумий. Город пустел, сиротел. Котовский вывозил все, что только можно было. А в окна особняков осторожно, из-за занавесей наблюдали за движущимися по улицам повозками те, кто здесь оставался, те, кто ждал прихода оккупантов.
Кажется, все. Последние воинские части покинули город. Котовский медленно ехал по безлюдным улицам. Город молчал. Грустное было расставание! Котовский прощался с каждым домом, с каждым деревом, с каждым садом.
Вот и Теобашевская улица... тот самый забор, за которым когда-то росли георгины... А вот и домик, где приняли его незнакомые люди и оказали ему помощь, перевязали раны... А здесь жил переплетчик Иван Павлович... Весь город был исхожен. Всюду были места, связанные с воспоминаниями, с каким-то куском живой жизни. Его город! Его Кишинев!
Одним из последних выехал Гарькавый. Они поцеловались, расставаясь, и Гарькавый сказал:
- Жду тебя, очень-то не задерживайся. Что делать! Приходится уходить. Встретимся за Днестром. А ты не отчаивайся, борьба еще не кончена, я бы даже сказал, она только начинается.
- Я знаю, товарищ Гарькавый. Врагам нашим было бы преждевременно радоваться. Я приеду не один. Найдется народ по селам.
7
Котовский сдержал свое слово. Уже в Ганчештах, когда он распрощался с Софьей, у него набралось несколько конных. А теперь, когда он сидел в хате Леонтия, пришло немало новых добровольцев.
- Двенадцать лет! - повторил Леонтий. - Это много, Григорий Иванович? А? Как ты думчешь? Двенадцать лет мы не виделись! Постой, когда в последний раз?
Они перебирали в памяти давние дела и происшествия, которые уже почти позабыты, и людей, которых уже, может быть, нет в живых. Всю ночь Котовский рассказывал Леонтию о своих злоключениях и как бы снова переживал и борьбу, и тюремную безысходность, и дерзкие побеги, и скитания по тайге...
Утром отыскали Котовского два человека: один - пожилой, широкий и грузный, другой - юный и подвижной.
- Я Марков, из Кишинева. А это мой сын... вот какое дело...
- Понятно.
- Мы записались в отряд, - пояснил Миша Марков, не выдержав медлительности отца. - Мы теперь тоже конники, только у нас нет коней. Вы не думайте, ездить-то я умею. Отец, конечно, больше на паровозе, потому что мы железнодорожники. А я могу. Думаю, что могу.
- Не умеешь - научишься, всему можно научиться.
- Это-то конечно, - вздохнул Марков, - но нет их, коней, откуда их взять!
- Нет коней? - удивился Котовский. И с горечью добавил: - Не только коней - у нас ничего нет. Нет оружия, нет продовольствия, нет бойцов. Ну так давайте, чтобы было!
Помолчал немного и затем тихо, раздумно заговорил:
- У нас ничего нет, но все будет, потому что это необходимо для победы. Я тебе ночью, Леонтий, рассказывал... У меня ничего не было в камере. Но я так хотел выбраться на свободу! А когда сильно хочешь, то добьешься своего!
Леонтий попросил Котовского повторить свой рассказ собравшимся в избе конникам. Котовский припомнил один случай. Потом увлекся, увлек за собой всех...
Молодежь слушала. Этим юношам тоже хотелось бороться, не отступать ни в коем случае, не бояться ничего на свете - вот как он!
- А помнишь, Григорий Иванович, ты рассказывал, что в день побега сделал веревку из одеяла, которое я передал тебе, а в камере соорудил чучело...
- Да. Надзиратель заглянул в мою камеру и увидел, что я лежу, укрывшись с головой. Это было чучело, а я уже сидел на чердаке. Говорят, после этого случая стали запрещать арестантам закрываться с головой.
- А голуби? - подсказывал Леонтий. - Расскажи про голубей!
И пояснял тем, кто раньше не слышал этой истории:
- Голубей много было в карнизах тюремной башни. Григорию Ивановичу дорога каждая минута, а голуби переполошились, вспорхнули, привлекли внимание часовых и чуть не испортили всю музыку.
Котовский улыбался, слушая этот пересказ. И жена Леонтия улыбалась. И Миша Марков, не отрываясь, смотрел на Котовского и все подталкивал отца, считая, что тот недостаточно сильно восхищается:
- Папа! Да слушай же! Ведь это удивительно! Ты понял про чучело? Правда, хорошо, что мы отыскали Котовского? Я же говорил тебе...
- А как в шахте тонул? А как по тайге шел? - напомнил опять Леонтий и опять рассказал сам: - Семь лет томился Григорий Иванович в каторжных тюрьмах. А потом бежал...
- Да, - задумчиво смотрел Котовский куда-то в пространство, на стену, где висел многоцветный ковер, - двадцать дней колесил в тайге. А вышел! Человек никогда не должен отчаиваться. И еще: непременно делайте гимнастику! По системе Анохина. Летом и зимой.
Миша Марков на всю жизнь запомнил этот день. С юношеским обожанием смотрел он на Котовского. К юношескому обожанию примешивалось еще чувство, похожее на зависть: хотелось тоже преодолевать трудности, опасности, хотелось самому все испытать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209