)
В первую субботу зашли к нам доброжелательно улыбающиеся соседи, подарили Борису талит и пригласили в синагогу. Вернувшись после трехчасовой молитвы, он повалился на тахту с подломанной ножкой и сказал - для того, чтоб быть евреем, нужно иметь здоровье буйвола, боюсь, мне уже не потянуть...
...Наконец, сумасшедший поезд сбавил скорость, и можно было уже различить что-то за окнами его: искусно сделанные парики, похожие на натуральные прически, и густые вьющиеся пейсы, похожие на букли парика; в белой хламиде шел по тротуару царственно прекрасный эфиоп, такой величественно статный, такой слишком настоящий, что даже казался актером, удачно загримированным для роли Отелло; то два хасида, шествующих по Меа Шеарим, напоминали Стасова и Немировича-Данченко, или вдруг ухо выхватывало из радиопередачи: "выступал хор Главного раввината Армии обороны Израиля"...
...Дом, на последнем этаже которого мы сняли небольшую квартиру, стоял на одном из высоких холмов Рамота, одного из самых высоких районов Иерусалима. С балкона последнего, четвертого этажа такой расстелился вид на город - хоть экскурсии сюда води. По левую руку - гора Скопус вдали с башней университета, по правую - башня знаменитого отеля "Хилтон". Вдали синела кромка Иорданских гор... Ну и так далее...
Дом стоял на холме, выступая углом, - наш балкон, если смотреть снизу, с зеленого косогора, напоминал кафедру. Словом, некая возвышенность присутствовала.
Кстати о возвышенности. Мне кажется, что наличие некоего возвышения не скажу - обусловливает, но располагает к поискам в собственной душе не скажу - вершин, но возвышенностей, да. Так что я вижу прямую зависимость религиозного состояния общества от рельефа местности. Вероятно, с вершин уместнее взывать к Богу.
(Что касается меня, то я всегда знала, что Бог есть. Я говорю не об ощущениях, а о знании. Это при абсолютно атеистическом воспитании в совершенно атеистической среде. То есть в полном отсутствии Бога. Моя младшая сестра в детстве перед экзаменом по музыке молилась на портрет польского композитора Фредерика Шопена, который висел у нас в комнате. Однажды я подслушала эту молитву. "Шопочка! - жарко шептала моя девятилетняя сестра. - Милый Шопочка, сделай так, чтоб я не ошиблась в пассаже!.." Так что я сразу отметаю все обсуждения этой темы.)
По субботам из соседних квартир доносилось широкое утробное пение. Мелодия напоминала нечто среднее между "Шумел камыш" и "Из-за острова на стрежень". Пели здоровыми кабацкими голосами, в которых чувствовалась полнота жизни.
По проезжей части улицы по двое, по трое неторопливо шли мужчины в синагогу. Белые, с продольными черными полосами талиты спадали с плеч, как плащи испанских грандов.
Графически это было так красиво, что первые несколько недель я поднималась в субботу пораньше, чтоб из окна наблюдать диковинную для меня, такую обычную здесь картину: евреи в талитах шли по улице в соседнюю синагогу...
...Когда вернулась способность видеть и слышать, поезд замедлил ход, пополз, остановился и - обморочно вялые, как после тифа, мы сползли со ступенек на эту землю...
Издательская фирма "Тим'ак", куда послал меня Гриша, арендовала помещение у известной газеты "Ближневосточный курьер". Само здание "Курьера" - серое, приземистое, длинное - напоминало нечто среднее между тюрьмой усиленного режима и курятником. "Тим'ак" арендовал на втором этаже небольшой зал, перегороженный самым идиотским способом на множество маленьких кабинок. Войдя в зал, посетитель попадал как бы в лабиринт и принимался блуждать по кабинкам, хитроумно переходящим одна в другую. И поскольку перегородки были высотой в человеческий рост, то по плывущему над ними головному убору можно было определить с немалой степенью вероятности, кто из заказчиков явился.
- Ну-с, что бы такое вкусненькое вам дать поредактировать..? ласково-небрежно спросил Яша, роясь в бумагах на столе. Христианский оказался ортодоксальным иудеем, рыжим, томным, с орлиным носом, внушительной фигурой, схваченной портупеей (какие носят сотрудники сил безопасности - с кобурой под мышкой), и чрезвычайно инфантильной привычкой пятилетнего бутуза оттягивать большими пальцами ремни портупеи, как помочи. - А, вот хоть это...
Я взяла протянутый им листок с напечатанным на нем следующим машинописным текстом: "... риация. Неотъемлемым правом каждого гражданина Израиля является право быть похороненным за счет государства в течение 24 часов. Если вы желаете быть похороненным рядом с супругом(гой), следует заблаговременно заявить об этом не позднее чем за тридцать дней до похорон". ... Далее до конца страницы перечислялись погребальные льготы, положенные каждому гражданину Израиля.
- А... что это? - спросила я, несколько обескураженно.
- Какая разница? - улыбнулся Яша. Добрые складочки разбежались вокруг его рыжих глаз. - Неважно! Не за то боролись! Редактируйте, редактируйте...
- Нет, постойте, может, это юмор...
- Ну какой же юмор! - укоризненно возразил он. - Это - брошюра министерства абсорбции о правах репатриантов. Выбирайте кабинку по душе. Вот тут работает у нас Катька, там - Рита... Чувствуйте себя комфортно...
Он вышел, а я села в свободную кабинку, достала из сумки ручку и положила перед собой лист.
Первым делом я вычеркнула высокопарное слово "неотъемлемым". Потом вставила слово "покойного" перед словом "гражданина", чтобы у очумевших репатриантов не возникло впечатления, что немедленно по прибытии в аэропорт Бен-Гурион следует воспользоваться правом быть похороненным за счет государства в течение 24 часов. Получилось вот что:

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4