Всеми – сколько их там у человека? – тридцатью двумя.
Почему человек так редко может делать то, что хочет? Сколько всяких незримых нитей связывают его стальной паутиной. И какой нужен толчок, чтобы вырваться из этой паутины. Разорвать ее разом. Способен лия на это?
Фира... Фирочка... Эсфирь... Мисс Вселенная. Мне ведь уже пятьдесят шесть лет. А тебе, тебе только тридцать восемь. У меня внук в августе родится. И Нора Ивановна – женщина приятная во всех отношениях, как Паша выразился словами классика. Нора Ивановна —
командир, директор института цветных металлов, почетный член Академии наук.
Фира, я сошел с ума. Конечно, с кем поведешься... Зачем я поеду к тебе в Иерусалим? Бередить открытую рану?
Паша, идиот, ну зачем ты свалился на мою голову с этими дурацкими хозрасчетными зубами?
Тоскливо смотрю в окно. Снежинки беззаботно кружатся в фосфорическом свете фонаря.
«Ты сказал, Гера, что я тоже мечтаю, чтобы ты стал моим. Нет, Гера, нет. Ты и так мой. Мой с той минуты, когда я впервые увидела тебя и полюбила. Ты мой с первого взгляда и все эти долгие-быстрые годы. Моя мечта – чтобы я стала твоей. Чтобы я стала твоей, как ты – мой. Чтобы ты любил меня, заботился обо мне, защипал, ревновал... ревновал до безумия, как ревнует старший брат, когда в доме рождается новый ребенок. Ревнует, потому что часть родительского тепла отнята у него навсегда. О, Гера, как я мечтаю об этом, чтобы твоя душа и твое тело почувствовали меня своей частью – самой важной, самой необходимой для жизни. Мой идеал – стать твоим самым дорогим сокровищем. Твоим, Гера. Ты богатый человек и ни в чем не нуждаешься, но ты несчастен, потому что никогда не испытывал по-настоящему это чувство – любить женщину и наслаждаться, то она твоя, только твоя и сама счастлива этим. Безумно счастлива. И не хочет никого другого. Только тебя. Ласкать, смешить, беречь, кормить, любить... Любить».
Спасибо тебе, моя мисс Вселенная, ты опять помогла разрешить мои сомнения. Чувствую, как буквы ее детского почерка дробятся на нейтроны и протоны и взрываются во мне ядерным взрывом невыносимого желания.
Да! Да! Я хочу, чтобы ты стала моей. Я больше не боюсь этого – довериться другому человеку. Это – не зависимость от него. Это – не рабство. Это – что-то другое...
Я поеду в Иерусалим. Я должен обнять тебя, Фира. Снова окунуться в черный омут твоих глаз и понять, что же это такое. Пусть мне пятьдесят шесть лет, пусть невозможно что-то изменить. Я должен увидеть тебя.
Глава 6. ФИРА
Я задремала. Витя склонился надо мной. Проснулась от его взгляда.
– Подремала полчаса. Очень полезно перед дорогой. Тем более тебе. Ты так неуверенно водишь машину.
– Который час?
– Половина четвертого. Все сделала для газеты?
– Да. Строительный подрядчик оказался хорошим мужиком, отвез фотографию погибшего парня в хайфское отделение газеты.
– Может, родственники будут против?
– Нет. Он говорил с ними.
– На каком языке?
– На иврите. Один немного понимает... Оказывается. В общем, все в порядке.
– Тогда давай поговорим, потом пообедаем – и поедешь.
– Да... поговорим, только умоюсь, чтобы спать не хотелось.
Возвращаюсь в кабинет, сажусь напротив Вити в глубокое кожаное кресло. Времени мало, сразу задаю главный вопрос:
– Значит, спутник не взлетит? Взорвется в верхних слоях атмосферы?
– ...Да. Точно.
Обалдеваю от его прямоты и осведомленности.
– Откуда ты знаешь?
– Дов брал меня с собой в Москву, когда подписывали договор с русскими.
– Зачем?
– Что «зачем»? Зачем брал или зачем подписывал?
– Зачем брал? Сначала – зачем брал...
– Чтобы я дал компетентное заключение: на этой ракете-носителе спутник действительно взорвется.
– Бред.
– Нет. Трезвый математический расчет.
– Зачем, Витя?
– Фира... Я не буду тебе сейчас рассказывать о трудностях эмигрантской жизни. Ты сама наверняка хлебнула всего этого выше крыши.
– Мы – не эмигранты. Мы – репатрианты. Мы евреи, которые вернулись на свою историческую Родину. Сегодня утром, кстати, ты еще раз в этом наглядно убедился.
–Да. Извини. Ты абсолютно права. Мы не эмигранты. Все, кто живет в Израиле, приехали сюда в какой-то момент. Все вернулись. Но одни раньше, а другие позже. С этим ты не можешь не согласиться.
– Не могу.
– И те, кто приехали раньше, уже съели свою долю дерьма. А мы еще нет.
– И что?
– Фира... Я, физик, кандидат наук, пять лет работал на мусорной машине, чтобы прокормить своих пацанов. Ты заметила, как быстро мы приехали в те трущобы в «Сайфе, как безошибочно я вывел тебя к нужному дому?
– Да.
– Это потому, что я знаю Хайфу как свои пять пальцев. Я объездил ее на мусорной машине вдоль и поперек.
– Именно поэтому ты не отпустил меня утром одну?
– Конечно.
– Спасибо тебе.
– Я ездил на мусорной машине с пяти утра до часу дня, потом возвращался домой, спал два часа и до двенадцати ночи учил иврит и читал новую научную литературу по астронавтике и астрофизике, чтобы не потерять научную квалификацию.
– Ты пытался устроиться по специальности?
– Конечно, пытался! Каждые два месяца я рассылал свое резюме в университеты и фирмы, хотя бы отдаленно подходящие моему профилю. Телефонный звонок раздался через пять лет. Телефонный звонок из хайфского Техниона. Это было как гром среди ясного неба.
– Представляю себе.
– Меня вызвали на собеседование, а через неделю я получил письмо, что принят на должность руководителя группы электронщиков в проекте по разработке и созданию первого израильского спутника.
Витя закуривает трубку. Ему очень идет трубка. Она органично дополняет его классический образ ученого: точеные черты лица, интеллигентные манеры, борода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78