Садимся. Достаю сигареты.
– Хочешь?
– Да.
Моя собеседница прикуривает сигарету, с наслаждением затягивается.
– Хорошие?
– Легкие. Приятные. Зачем я вам все это рассказываю?
– Тебе Йоси поручил.
– Про маму не поручал.
– Не говори, если не хочешь.
– Хочу...
Ее глаза наполняются грустью. Мне хочется обнять эту девочку-ребенка, которую ласкает мужчина, но не заботливая женская рука.
– Так что же с мамой?
– У мамы есть другой муж, которого я ненавижу.
– Где они живут?
– В Хабаровске. Когда он переехал к нам, мне было четырнадцать лет. Он врал маме, что любит ее, а сам трахался с другими девушками, всего на четыре года старше меня.
– Но ведь мама верила ему?
– Верила ему, а не мне. А мне врала, что он хороший человек. А он – сволочь. Мама его содержала. Он ей копейки не давал. Мама у меня умная и сильная. Как вы говорите, у женщины должно быть дело. Вот у нее и было дело. То есть и сейчас есть дело. Она – главный бухгалтер совместной российско-японской фирмы. А этот на корабле поваром работает. Шеф-повар на одном из кораблей, которые принадлежат маминой фирме. Такие рыболовецкие суда, которые ловят крабов и продают японцам... Короче, он с мамой из-за денег живет.
– Но, может быть, это устраивает твою маму?
– Глупости. Нет такой женщины на земле, которую бы устраивало, чтобы с ней жили из-за денег.
– Все не так просто. Возможно, он любит ее по-своему.
– И трахается со всеми буфетчицами.
– Это другое.
– Это то же самое. Над ней все на фирме смеются, а теперь уже и мои бывшие одноклассницы, которых он тоже успел поиметь.
– Алена, ты не можешь решать за маму, что ей делать, тем более – вмешиваться в ее жизнь.
– Теперь я это хорошо понимаю. Йоси мне уже давно все объяснил, а тогда, полтора года назад, я просто Ходила с ума от ненависти к ним обоим. И тут случайно прочитала объявление о наборе в летний еврейский лагерь.
– Мама твоя еврейка?
– Да.
– А папа где?
– Папа погиб. Авария произошла на корабле. Он в торговом флоте работал. Погиб, когда мне было семь лет. Я его помню... Побыла в лагере две недели. Потом прошла отборочные собеседования для поездки в Израиль по программе «Наале». Меня сразу взяли. А через месяц после приезда в интернат я получила письмо от одноклассницы Киры – она писала о своей любви к моему новому папе и его взаимности, просила, чтобы я помогла ей уговорить маму отпустить Сережу к ней.
– И что ты сделала?
– Помчалась в аэропорт. Хотела убить Сережу.
– У тебя хоть деньги были на билет?
– Денег мне мама с собой дала. Тысячу долларов.
– Значит, Йоси спас тебя от убийства?
– Да. Выходит, так...
– И что теперь с мамой?
– Ничего. Живет с Сережей. Холит его, лелеет... – Глаза девочки опять наполняются слезами. – Ненавижу их...
Обнимаю Алену за плечи, глажу шелковистые волосы.
– Ведь Йоси научил тебя быть терпимей. Стараться понять человека, прежде чем его осуждать?
– Да.
– Жизнь – не черная и не белая. Жизнь разная, Я думаю, что Алеша любит тебя. Он не решается сказать эти важные слова, потому что для мужчины это, как правило, очень сложно, тем более когда они наполнены глубоким смыслом и обязательствами. Но он действительно любит тебя. А ты все же должна найти для себя дело. Решить, чем будешь заниматься в жизни. Ты ведь отличница?
– Да.
– Значит, способная, талантливая. Поверь мне, Аленушка, ты должна жить своей жизнью, а не жизнью твоей мамы, ее возлюбленного или Алеши.
– Алеша будет великим ученым, но, чтобы им стать, ему нужна опора. Я читала однажды про жену Набокова. Там было написано: «За каждым знаменитым мужчиной стоит интеллигентная, умная еврейская женщина». Алеша будет разрабатывать свои спутники, а я буду о нем заботиться, поддерживать его во всем.
А может, она права, эта полуженщина, полуребенок? Разве я не мечтаю о том же, думая о Гере? Нет, я не смогу ради него оставить Израиль.
– Как вы сказали: кто счастливый?..
– Называй меня на «ты», я тебя старше на двадцать лет, но это неважно.
– Честно сказать, я не чувствую разницы в возрасте.
– Спасибо.
– Ты сказала: счастливый – тот, кто счастлив своей долей.
– Да.
– А ты несчастна.
– Почему?
– У тебя глаза грустные, даже когда смеешься... Значит, есть что-то, чего ты не можешь достигнуть. Ты мечтаешь о несбыточном.
– А ты, Аленушка, настоящая цыганка.
– Я настоящая еврейка. Моя душа других людей хорошо чувствует. – Она берет мою руку, поворачивает ладонь. Внимательно рассматривает линии, потом заключает: – Евреям нельзя гадать.
– Да, Аленушка, не стоит. Хотя ты права – я мечтаю о несбыточном. Запрещаю себе думать об этом. Не всегда получается.
– Но есть важное дело, которое помогает забывать о любви.
– Дело действительно помогает.
– Я не скажу тебе, что будет...
Она отпускает мою руку. Сосредоточенно смотрит в глаза. Несколько секунд кажутся вечностью. Очень хочется спросить, что же ждет меня, но я не позволяю себе задать этот вопрос, а она словно проверяет мою стойкость.
– Евреям действительно нельзя любопытствовать о будущей судьбе. Так написано в Торе, но если ты очень хочешь...
– Я очень хочу, но все же не надо говорить, что ты увидела. Лучше запиши мой сотовый – будем с тобой дружить, если ты, конечно, не против...
Живописная гора Кармиэль становится все выше и выше. Домики Зихрон Якова, словно вереницы опят, тянутся по ее склонам. Алеша задумчиво смотрит на синюю полоску моря.
– О чем ты думаешь?
– О бароне Ротшильде. Якове Ротшильде, в память о котором назван этот городок.
– – Почему ты о нем думаешь?
– Странно... Этот самый богатый человек своего времени умер от голода.
– Не может быть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78