Съемки никогда не обходились без химии, но в этот раз… Джим Лиджетт нервный, все нервные.
– На Джиме срывает зло Жене Варио. Джим для него – благодатная почва. Жене раньше никогда не был таким.
– Я сказала тебе, что Элиза звонила сегодня утром? Она хотела узнать, как идут дела. Я сказала, что все прекрасно, и так оно и есть, но…
Даже Хло, – сказала Кэлли, показывая на манекенщицу, которая спряталась в грузовике, чтобы переодеться в голубое бархатное платье. – Я сидела рядом с ней сегодня за завтраком, и она была такая безучастная, такая равнодушная. Подумать только, это в первый раз с тех пор, как мы знакомы.
– Она не в счет. Она француженка. Французы все сумасшедшие, – Марси засмеялась. – Может быть, мне стоит начать писать сценарии для Англии или, еще лучше, для Италии.
– Неплохая идея, – улыбнулась Кэлли. – Тогда ты могла бы видеться с Брайаном. У тебя с ним все кончено?
– О, да. Скорее всего.
– Что-то серьезное?
– Ничего. Мы друзья… ходим в кино, обедаем, много говорим. И больше ничего.
– Ты хочешь, чтобы так и было?
– Да. Наверное. Ты знаешь, Кэлли, это странно. Мне кажется, что у меня есть талант, – Марси откинула со лба волосы и развернулась в кресле так, чтобы видеть лицо Кэлли. – Я уверена, что могу хорошо писать. Не просто для коммерции. Я не это имею в виду. Когда я была маленькой, все мои подружки гадали, какие у них будут фамилии после замужества. Я же мечтала только о своей собственной фамилии – на обложке книги. Пока они подыскивали имена для своих будущих детей, я выбирала имена для героев своей книги. Так было всегда. Но я иногда я думаю, что эта энергия, сила, которая заставляет меня писать, это та же самая любовь. Другие люди работают. Думаю, что им ничего не остается, чтобы любить кого-то… романтически я имею в виду. Думаю, что если писать из того же источника как это делают писатели то же. В каком то смысле это одной то же… самому что-то пережить или сочинить это на бумаге.
– Это нелепо, идиотизм. И это пугает. Не столько из-за тебя, сколько из-за меня.
– Что ты имеешь в виду? Что творчество дает тебе то же самое, что тотально любящий дает другому? Это нормально. Но ты сейчас описала то, что я чувствовала, но никогда не могла выразить по отношению к Брэди. Однажды я назвала эту чертову камеру другой женщиной. Он сразу замкнулся, стал мрачным. Сказал, «Господи, теперь она ревнует к камере»
– Ох, Кэл, я говорила о себе. Я не имела ввиду других.
– Все так же, Марси. Мы можем говорить друг с другом обо всем, что чувствуем.
– Послушай, раз уж мы заговорили о Джерри? Знаешь, что Лили встретилась с Джерри после того вечере в «Элайн»?
– Да, она говорила мне. Брэди сказал, что он совсем сошел с ума: загородил ему проход в квартиру и выспрашивал все о ней… Называл ее богиней!
– Он звонил. Старался убедить, что работает сейчас вполне законно. Умолял меня ничего не говорить о нем Лили. Сказал, что видится с ней каждый вечер с тех пор.
– Ты веришь в то, что он работает законно?
– Я верю в то, что он верит в это.
– Но? – Кэлли уловила скептицизм в ответе Марси.
Марси фыркнула. – Он может заниматься законным бизнесом, но я уверена, что он не делает этот бизнес законно.
– Что это значит?
– Это значит, что такие ребята, как он, всегда держат кого-нибудь на крючке. Им всегда надо кого-нибудь перехитрить. И раз уж мы заговорили о Лили… Я думаю, что она слишком увлеклась кокаином.
– Да, – согласилась Кэлли. – Я в этом совсем ничего не понимаю, но Брэди сказал то же самое. Он сказал, что его не волнует, что делает она или кто-нибудь еще, до тех пор, пока это не касается его. Он хотел, чтобы я поговорила с ней об этом. Я этого не сделала. Ты знаешь, она как реактивный самолет… Любит эксперименты…
– Думаю, что это уже больше, чем эксперимент. Мне кажется, у нее в голове сплошная путаница. Что-то не так. Я люблю Лили, считаю вас обеих и Брайана своими самыми близкими друзьями, но по-настоящему я никогда не была с ней близка так, как с тобой. Я чувствую, что надо поговорить с ней, спросить, может быть, ей нужна помощь, но это так трудно.
– Знаю. Мне тоже. Она всегда чуть-чуть на расстоянии, не дотянуться. Иногда мне хочется ее разозлить или сделать еще что-нибудь в этом роде, но она всегда недосягаема.
На другой стороне площадки, за фонтаном, Хло вышла из грузовика. Голубое бархатное платье без пояса облегало ее длинное стройное тело. Пышные черные волосы были собраны в узел, подчеркивавший тонкую грациозную линию шеи. Ассистент подвел Хло к специальной отметке около фонтана. Гример припудрил ее оливковую кожу, а фотограф Стюарт элегантно поднес к ее щеке маленькую линейку.
– Очень хорошо, дорогая, – проворковал он.
– Уволить Стюарта! – рассмеялась Марси. – Он красится больше, чем Хло. Мне кажется или он действительно сегодня кокетничает больше, чем обычно?
– Сегодня все ведут себя более странно, чем обычно. И Стюарту тоже нелегко.
– Может быть, он влюблен.
– В Хло?
– Конечно, нет, – засмеялась Марси. – В кого-нибудь из окружения или в гримера. Я не знаю. Господи, ты только взгляни на нее. Даже в самые лучшие мои времена я никогда не буду так хорошо выглядеть!
– Прекрати сейчас же! – засмеялась Кэлли. – Ты прекрасно знаешь, что выглядишь прекрасно.
– Но не так. Я не об этом. Хоть французы и сумасшедшие, но у них есть стиль. Она действительно сногсшибательна. Нам повезло, что мы ее нашли, – сказала Кэлли.
– Учитывая деньги, которые она получает, ей повезло, что мы ее нашли, – сказала Кэлли.
– Слушай, я лучше вернусь и попробую сдвинуть все это с мертвой топки. Увидимся позже, подружка.
– Ты не хочешь остановиться перекусить на обратном пути в гостиницу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77