Это обидно.
– Зато Ирка из параллельного класса совсем опустилась. Пьет с мужиками около стекляшки. И в домино играет, – сразу становится легче. Не все еще потеряно, пока меня не интересует домино. Интересно, а что будет в сорок лет. Мы будем хвастаться детьми, собаками и дачами? Тогда, если верить психологам, нас всех накроет кризис среднего возраста. Наши мужчины страшно испугаются старости и обложатся как падишахи молодыми безмозглыми наложницами. А мы… Мы будем искать, чем можно жить еще, если жить женским уже нет необходимости. Женский век короток. Как только ты родил всех, кого смог и захотел, остается только ревниво следить, ценит ли все твои муки по-прежнему твой спутник жизни. Не прожита ли жизнь зря. Ну и доказывать самому себе, что она еще не прожита. Что сорок лет – не возраст. Баба ягодка опять и все такое…. Искать бревна в чужом глазу. Мне лично почему-то делать это совершенно не хочется. Почему вообще мы не можем тихо мирно идти каждый своими путями? Ведь как ни крути, у меня самой полные глаза соломы. И жизнь, которую я когда-то собиралась писать набело, которая переливалась золотом и бриллиантами, стоило посмотреть на нее сквозь прищуренные ресницы, теперь выглядит как импульсивно расчирканный черновик. Москва так и не поверила моим слезам. Может, хоть Костя поверит. Мне вдруг до ужаса захотелось, чтобы моя жизнь стала более подлинной, что ли. Чтобы то, что происходило, происходило по-настоящему. Чтобы переживать горе – как горе, радость – как радость. Не прятаться за спины других, не искать тех, кому хуже. И если уж мне попадутся крупицы настоящего счастья, тратить их без остатка. Когда я подошла к дому и вставила ключ в дверную скважину, то мне показалось совершенно удивительным, что Костя и есть тот человек, от которого теперь зависит, как будет складываться дальше моя жизнь. Как ни крути, а от меня уже мало чего зависело.
– Поль, это ты? – спросил он, щелкая пультом от телевизора. Я сняла пальто, отряхнула с шапки снег.
– Я. Ты дома?
– Дурацкий вопрос! – тут же отреагировал Костя. – А ты?
– Я дома! – улыбнулась я и принялась подлизываться к валяющемуся на диване Косте. – Но если бы ты меня не подколол, я бы решила, что ты заболел.
– Ты считаешь, что я – предсказуем?! – деланно возмутился Костя. И прижал меня к себе.
– Я уверена, – кивнула я. – А вот я – просто кладезь сюрпризов!
– Да что ты? Что, у тебя сменился твой пресловутый НН? Или он решил повысить тебе зарплату? У него что, отшибло разум? – перебирал версии супруг. Мне стало очень хорошо и уютно лежать у него «под лапкой», даже захотелось спать. Я подумала, что может, стоит отложить разговор о ребенке на завтра…или на послезавтра.
– Не угадал, – зевнула я. – И ни за что не угадаешь. Это вообще не связано с работой. Я, кстати, вообще там сегодня не была!
– Прогуляла? – ухмыльнулся Костя. – И что, тебя теперь уволят? Это твоя новость?
– Нет. Теперь меня никто никуда не уволит. Не имеют права, – сонно пробормотала я и попыталась провалиться в сон. Однако я недооценила мужа. Очень может быть, что я его недооценивала всю жизнь.
– Не имеют права? – наморщил лоб он. – Ты что, беременна?
– Что? – я дернулась и от неожиданности сползла с дивана на пол. – С чего ты взял?
– Ну, у нас не так много вариантов, когда женщину не имеют права уволить. У меня сейчас секретарша ушла в декрет. Целый скандал! Так, постой, я что – прав? – вытаращился на меня Константин. По-моему, он даже побледнел. Я моментально пошла на попятный.
– Ну что ты. Нет, конечно. Просто разве кто-то может уволить такого ценного кадра, как я?
– Такого кадра действительно уволить невозможно! – немного расслабился Костя. Потом снова собрался в узел и с подозрением повернулся ко мне. – Ты уверена, что нет?
– Да уверена я, уверена, – безапелляционным тоном заверила его я. Потом еще минут десять я объясняла, почему это невозможно. Звучали словосочетания «взрослый ответственный человек», «было бы неразумно, да и не вовремя», «еще не решен квартирный вопрос» и «как вообще ты мог так обо мне подумать». Я вещала аргументировано и убедительно, мне показалось, что это вообще моя самая лучшая на свете речь.
– Слушай, ты что – псих? – вдруг помрачнел мой Костя. Он, недоумевая, рассматривал меня, словно бы я была неизвестным насекомым, которое по предварительным оценкам вполне может оказаться ядовитым.
– Почему? – оторопела я. Если бы мне сказали такую речь, я бы аплодировала и скандировала «шайбу-шайбу».
– Какой на хрен квартирный вопрос! Мне тридцать девять лет, и если уж ты бы оказалась беременной, я бы не вспомнил ни про какие сложности!
– Правда? – запнулась я. На повестке дня оставался вопрос, зачем я так нелепо завралась на ровном месте.
– Еще бы! – рявкнул Константин Яковлевич, после чего зачем-то хлопнул дверью и ушел на кухню греметь посудой. Я сидела и думала, как теперь выбираться из самолично созданного дурацкого положения. В голову не лезло ничего кроме банального «как-нибудь все само рассосется», которое обычно выполняло для меня роль Скарлетова «я подумаю об этом завтра». Только я, в отличие от нее, не собиралась напрягать мозг ни завтра, ни послезавтра, ни в любой другой день недели. А уж когда по первому каналу началась «Большая стирка», я вообще расслабилась и решила дать Косте спокойно попить чаю. Малахов азартно раскручивал тему «стоит ли иметь детей, когда стоишь одной ногой в могиле». Закономерно, молодая часть женского общества склонялась к тому, что дети – прерогатива тех, кто сможет их содержать, даже если ему семьдесят. Пожилая часть дам уверяла, что такие отцы – позор общества, но их позиция в основном базировалась на личном опыте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82