И тут мой муженек бросился вперед. С разворота он по инерции всем корпусом упал на Эдисона. По сути, они должны были упасть оба. Но Черная Питерская Река, это живое существо с аппетитом беженцев Эфиопии, утянула за ноги Эдисона, отвергнув Лекса. Нелепо размахивая руками, Эдисон заскользил на портике, корпус отклонился от вертикали и с громким всплеском он опустился в воду. Течение тут же понесло его в сторону искрящегося красивого моста. Его затягивало под лед. Воронки раскручивали его руки, которые он тянул, безнадежно пытаясь нащупать опору. Его крик захлебывался в ледяном холоде. Нева заливалась ему в рот, спутывала его руки, утяжеляя одежду. Через несколько минут он ушел под лед, но мое сознание само дорисовывало картину того, как он перебирает ладонями по льду, пытаясь его пробить. Как остатками лишенного кислорода разума он ищет направление берега. Как жутко холодно и темно под этим грязным изломанным льдом.
– НЕ ВИЗЖИ! ЗАТКНИСЬ! – раздался голос над моим ухом и тут же наступил воздушный вакуум. Я не сразу поняла, что мне заткнули рот и нос, но с яростью начала вырываться. Наркотический кайф добавил мне силы, но Лекс был сильнее, намного сильнее меня. Он повалил меня на портик и накрыл собой. Он дал мне дышать, но рот по-прежнему держал, больно обхватив окостеневшими пальцами подбородок. Я билась всем телом и рыдала. Все, что я видела – это кусок его груди, его подбородок и еле различимые глаза. Его глаза впились в реку и смотрели, не отрываясь, на то место, где вода скрыла последний раз выплывшего обдолбанного эфедриновым винтом Эдисона.
– Ты что, хочешь за ним? – спокойно и безмятежно спросил он.
– Нет, – замотала я головой. Когда-нибудь я наверняка выброшусь из окна. Но сегодня я не могу умереть. Не могу опуститься в грязную ледяную воду вслед за человеком, о котором я знаю только то, что он Эдисон из Волгограда, старый знакомый Лекса, моего новоиспеченного мужа.
– Так-то. – Он убрал руку с моего рта. Но ничего, кроме щенячьего повизгивания, из меня не вылезло.
– Ты его убил.
– Я его не убивал, что ты плетешь. Он сам упал.
– Ты его толкнул.
– Так, ну-ка, вставай.
– Нет! – я страшно испугалась его разъяренного вида. Он был убийцей, он, не задумываясь, убил бы и меня, если бы счел это необходимым.
– Да не бойся. Нам надо отсюда убраться по быстрому.
– А вдруг нас кто-то видел?!
– Час ночи, это же пролетарский район, одни заводы. Никто никого не видел. И мы никого не видели.
– Ага, – всхлипывала я. Передо мной неотрывно стояло лицо Эдисона.
– Иди сама, я не могу тебя все время волочь. – Я оглянулась и поняла, что мы с Лексом уже некоторое время тащимся в обнимку по набережной и уже подходим к тому самому мосту, на фоне сияющих огней которого течение утащило Эдисона под лед.
– Почему в Неве течение такое сильное?
– Не знаю. Это же все-таки морская река.
– А может, чего-то сбрасывают.
– Может, – согласился Лекс так, словно мы вели светскую беседу. Я снова впала в истерику.
– Что мы делаем? Ты с ума сошел? А вдруг он еще жив?
– Кто?
– Эдисон.
– Это кто такой? Ты его знаешь? – спокойно и страшно глядя мне в глаза спросил Лекс.
– Что?
– Не чтокай! – что-то горячее обожгло мне щеку. Я с изумлением проследила за его ладонью, которая только что залепила мне пощечину.
– Ты меня ударил, – вылупилась я. Никто и никогда не бил меня по лицу.
– Дура, я пытаюсь привести тебя в чувство.
– Элисона никто никогда не приведет в чувство.
– Ты хочешь, чтобы меня посадили? Ты этого хочешь, моя женушка?!
– Нет, – я и правда не хотела. На место ужаса потихоньку вползала пустота.
– Элисон утонул. Но я тут ни при чем. Это был несчастный случай. Ты поняла?
– Да. Несчастный, – как обезьяна, повторяла я. По правую руку мимо нас текли роскошные и невероятно эстетичные особняки, но Лекс не давал мне возможности осмотреться. Он тащил меня и тащил вперед, тащил даже тогда, когда я со слезами просила остановиться.
– Ты же под винтом. Вообще не должна уставать, детка. Пошли, нам надо уйти как можно дальше.
– А куда мы идем? Мы же собирались ночевать у… – Мы собирались ночевать у Эдисона.
– Да уж. Хорошо, что никто не знает, что мы с ним виделись, – действительно, никто. Я вспомнила, как утром мы вышли из дома, пошлялись по городу, и на Невском подобрали совершенно никакого Эдисона, подпиравшего колонну собора Казанской Божьей Матери. Он спал, у него в кармане грелся пузырь с винтом. А у нас было немного денег и остатки травы. Мы совместили наши ресурсы и пошли в маленькое Питерское кафе подкрепить общие силы. А потом мы угостили Эдисона нашей травой и пошли гулять.
А в Молоке?
– А кто будет спрашивать в Молоке? И вообще, о чем ты?
– О Молоке, – это был клуб, около которого мы тусовались чуть ли не весь вечер. Там-то нас кто только не видел. Но никто там не смог бы точно сказать, вместе мы или так, косяк забили и разбежались.
– Ты хоть знаешь, кто такой Эдисон?
– Ну…
– Эдисон – парень, живущий по вписке у Барышни. А там живут все, кому не лень.
– И что? – мои мозги отказывались мне служить. Была глубокая ночь, холодная не смотря на плюс три. Мы дошлепали до Марсова поля и зависли у полыхающего газового огня. Он горел в честь не то партизан, не то пионеров-революционеров. А может, в память о баррикаде. Но горел он очень в тему, согревая своим не офлажкованным милицией и прочими людьми в форме огнем бомжей и наркоманов вроде нас. Тех, кто не нашел, куда вписаться на ночь. Но в эту ночь тут никого, кроме нас не оказалось.
– Кто он такой? Откуда? Что написано в его несуществующем паспорте? А?
– Он из Волгограда.
– Может, и так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12