– взъелась Акико, но тут появилась разрумянившаяся после ванны Каору с мыльницей и полотенцем под мышкой, мокрые волосы распущены. Увидев Кобаси и Акико, она смутилась.
– Ну, как помылась? – нарушила неловкое молчание Акико.
– Спасибо, хорошо. Одна, не спеша… – Опустив голову, Каору прошла мимо Кобаси и повесила сушиться на крючок форменные белые чулки.
– Как там в палатах? Все тихо?
– Да. Только…
– Что «только»?
Каору украдкой взглянула на Кобаси, не решаясь начать говорить.
– Ну, говори же. – Акико нетерпеливо взглянула на нее.
– Да нет, я…
– Да говори же ты толком, не мямли!
– Я поднялась на шестой этаж, хотела проверить, везде ли выключен свет…
– Ну и что?
– И мне показалось… Что в шестьсот первой…
– Палата Ханадзё. Так что там такое?
– …Там, кажется, кто-то есть.
– Может, сиделка?
– Нет… – Каору стыдливо опустила глаза.
– А кто же?
Щеки Каору стали совсем пунцовыми.
– Мужчина?! – догадалась Акико.
Каору виновато опустила голову.
Акико вздохнула и посмотрела на Кобаси, который сидел, скрестив на груди руки и демонстративно глядя в сторону.
– Ты что-нибудь ей сказала? Каору покачала головой.
– Кто же это? – Акико задумалась. – Может, импресарио?
– Нет. Его она к вечеру отпускает домой. И потом, он занят организацией концерта. Сегодня днем посидел немного и ушел.
– Значит, кто-то чужой? – заинтересовался Кобаси. – Каору, ты не заметила, никто вечером не проходил через вестибюль?
– Я не видела. Я ведь не слежу за входом…
– Да, конечно… – согласилась Акико.
– В котором часу сегодня закрыли главный вход?
– В половине десятого.
– Значит, посетитель пришел раньше.
Акико выглянула в сумрак коридора. Шел одиннадцатый час, в палатах все спали.
– Оперировали ее, кажется, всего дня три назад? – спросил Кобаси.
– В том-то и дело… – ответила Акико с досадой. – Ну, что будем делать?
– Может быть, сходить, еще раз проверить? – предложил Кобаси.
– Еще раз идти к ней в палату? – Теперь уже Акико залилась румянцем. – Сэнсэй, – попросила она, – пойдемте вместе. Я боюсь… А если там и в самом деле мужчина?
– Ну и что? Приведешь его сюда.
– Ну пожалуйста! – Акико потянула Кобаси за рукав. Тот нехотя поднялся.
– А ты тогда оставайся тут, – велела Акико Каору. Нажимая кнопку шестого этажа, Кобаси усмехнулся.
– Уно, кажется, порядочно смутилась. Наверное, увидала их в неподходящий момент.
– Фу, сэнсэй, как не стыдно! – Акико негодующе хлопнула Кобаси по спине.
Лифт остановился. В коридоре царила глубокая тишина, тускло светила маленькая лампочка.
Кобаси и Акико шли пригнувшись, точно заговорщики, стараясь ступать неслышно. Кроме 601-й, все палаты на этаже пустовали. Акико стало даже жаль, что в таких прекрасных палатах – с душем, туалетом и холодильником – никого нет. Крадучись, они подошли к двери и остановились. За дверью находилось помещение для сиделки, дальше – холл, за ним – комната Дзюнко.
Дверь была плотно закрыта, но в занавешенное оконце, выходившее в коридор, пробивался свет. Дзюнко любила комфорт и, устраиваясь в больнице, велела привезти сюда торшер с красным абажуром, который поставила у изголовья.
Кобаси с Акико прильнули к двери. Прислушались. Никаких голосов из палаты не доносилось, только приглушенно играла музыка: стереопроигрыватель, стоящий рядом с кроватью Дзюнко. Может, вспугнули «пташек»? Вряд ли. Ведь они шли очень тихо. Кобаси представил себе их нелепое положение и невольно фыркнул: попадись они кому-нибудь на глаза – засмеют.
– Уйдем, – шепнул он Акико.
И в этот момент послышался чуть хрипловатый женский голос, без сомнения Дзюнко:
– Вот недоте-опа! – Она по своему обыкновению кокетливо тянула слова.
Кобаси и Акико переглянулись.
Хихиканье. Опять Дзюнко. Другого голоса пока не слышно. Потом послышались тихие шаги. Открывается дверь в холл.
«Лазутчики» многозначительно переглянулись.
Кобаси тронул Акико за локоть. Пригибаясь, они отошли от двери и только в конце коридора выпрямились во весь рост.
В лифте Акико вздохнула с облегчением.
– Значит, кто-то у нее все-таки есть…
– Приятель, кто ж еще.
– А где сиделка?
– Откуда я знаю. Может, спит в своей комнате.
– Нет, уж тут не уснешь… – Акико вздохнула. – Да… И это после операции. А еще во время осмотра вопит от боли.
– Ну как же, – процедил Кобаси. – Чтобы ее пожалели.
– Интересно, что ей будет за сегодняшнее?
– А что ей может быть?
Они умолкли: что, делать? Ворваться в палату и выгнать непрошеного гостя? Но тогда сразу станет ясно, что шпионили ночью под дверью, подслушивали. И потом – а вдруг там все-таки не мужчина? Верхний свет выключен, горит лишь торшер, и проигрыватель играет совсем тихо. Да и включи она громче, все равно никому бы не помешала. Дзюнко одна на всем этаже. Нет, это не повод, чтобы врываться в палату. А если это сиделка?
– Ничего, скоро узнаем, – проворчал Кобаси.
Его расчет был прост: гораздо разумнее будет поймать «преступника» в тот момент, когда он попытается улизнуть.
– Все равно он пойдет через главный вход. В крайнем случае, если останется на ночь, накроем голубчика утром, когда будете мерить больным температуру.
Кобаси с Акико вернулись в комнату медсестер. Каору сидела на диване, поджидая их.
– Ты была права, Каору, – сказала Акико.
– Вы его выгнали?
– Нет.
– Почему?
– Завтра утром поймаем с поличным. А ей предложим покинуть больницу, – ответил Кобаси.
– Кому? Дзюнко Ханадзё?! – Акико в замешательстве посмотрела на него. – Из-за такой ерунды?..
– Ерунды?! Приводить в палату мужчин – ерунда? Плевать мне, что она звезда эстрады, – я не стану потворствовать этому безобразию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93