«Что за странный человек!» – недоумевал Кобаси. Конечно, можно было попытаться объяснить все просто дурным характером Наоэ, но Кобаси такое объяснение не устраивало. «Может, все оттого, что мы учились в разных университетах?» Кобаси терялся в догадках. Но однажды в клинику зашел за какими-то материалами знакомый Наоэ, с которым тот когда-то учился вместе, – и встретил у коллеги все тот же холодный прием. «Наоэ-сэнсэй очень переменился», – растерянно сказал он и поспешил откланяться. Значит, Наоэ был неприветлив не только с одним Кобаси…
Почему он ушел из университета? Этого Кобаси никак не мог понять, но было ясно, что, не разгадав этой загадки, невозможно проникнуть в тайну холодной замкнутости Наоэ. И все же подлинных причин не знал никто – ни его товарищ по университету, приходивший к нему в клинику, ни главный врач, ни даже старшая сестра.
«Что-то тут не так…» – думал Кобаси. За привычной бесстрастно-красивой маской, казалось, прячется совсем иное, неведомое окружающим лицо, и, может, именно это лишало Кобаси покоя, притягивало точно магнитом.
«Как бы то ни было, это большая удача, что я работаю бок о бок с таким замечательным врачом!» – горячо убеждал себя Кобаси. И вот теперь Наоэ собирался оперировать Ёсидзо Исикуру! Даже он, так восхищавшийся Наоэ, не мог это понять. Правда, и прежде бывало, что иные рекомендации и методы лечения Наоэ зарождали в душе Кобаси сомнения, но уж на сей раз… Вчера Кобаси, забежав в университет, рассказал обо всем своему приятелю, и разговор с ним окончательно убедил Кобаси в собственной правоте.
В тот день, когда была назначена операция, Кобаси пришел в ординаторскую пораньше, переоделся в белый халат и, устроившись на диване, развернул газету в ожидании Наоэ. Но не прошло и пяти минут, как в ординаторскую прибежала из амбулатории медсестра Савано.
– Доктор, больной пришел!
– Что там еще? – оторвался от газеты Кобаси.
– Тот паренек, которому вчера удалили ноготь.
– Ну и что? Ему же на перевязку. Сделай сама.
– Да, но… Ведь сегодня второй день и…
– Попроси, чтобы он обождал. Мне нужно поговорить с доктором Наоэ.
Скорчив недовольную мину, сестра вышла.
По сложившейся традиции, пациентов, приходивших в клинику впервые, сначала осматривал Наоэ. Он ставил диагноз, назначал лечение, и только потом больной переходил к Кобаси. Оба хирурга сидели по разные стороны одного и того же смотрового стола. Новые больные отнимали довольно много времени, но по сравнению с теми, кто приходил на повторный прием, их было немного. Случалось, правда, что болезнь прогрессировала или лечение не помогало, и тогда пациент снова возвращался к Наоэ. Кроме того, Наоэ лично осматривал больных, приходивших к нему по чьей-либо рекомендации. При всем этом освобождался Наоэ довольно быстро. Тогда он раскрывал журнал и углублялся в какую-нибудь статью. Кобаси, занятый своими пациентами, старался делать безразличное лицо. Разумеется, и опыта, и умения у Кобаси было поменьше, а потому подобное распределение обязанностей не вызывало у него недовольства. Но вообще-то Наоэ, хоть изредка, мог бы подать Кобаси совет или даже помочь ему… Однако этого никогда не случалось. Всем своим видом Наоэ, казалось, говорил: «Оставьте меня в покое». Но даже не столько его эгоизм – леденящее равнодушие, к которому просто невозможно было привыкнуть, больно задевало Кобаси…
Наоэ по своему обыкновению пришел чуть позже половины десятого.
– Доброе утро, – поздоровался Кобаси.
– Здравствуйте, – кивнул Наоэ, отвернувшись к стенному шкафу.
Кобаси притворился, будто ищет что-то на книжной полке. Взял «Клиническую медицину», перелистал страницы. Наоэ, уже в халате, направлялся к дверям.
– Сэнсэй, я хочу вас кое о чем спросить.
– Да?
Как всегда, лицо Наоэ было очень бледным.
– Это насчет Ёсидзо Исикуры. Вы все-таки решили его оперировать?
– Собираюсь.
– Я против этой операции.
– Почему же?
– Поздно. Удаление опухоли, давшей метастазы, только ускорит смерть.
– А я и не собираюсь удалять опухоль. Просто разрежу и снова зашью, а больной пусть думает, что ему вырезали пораженные ткани.
– Но… – Кобаси умолк, утратив дар речи.
Честно говоря, мысль о подобном варианте мелькнула у него вчера вечером, но он тут же отмел ее. Он просто не допускал, что Наоэ осмелится на такое. Возможно, это решение проблемы, но слишком уж жестоко…
– А больному вы скажете, что удалили все, что требовалось?
– Скажу, что удалил то, что можно было удалить.
– Но он же знает про опухоль! Как-то раз он сам взял мою руку и положил себе на живот, как раз туда, где прощупывается уплотнение.
Наоэ молчал.
– Он поймет, что мы обманываем его!
– Поймет, не поймет… Что толку гадать заранее? Сделаем – узнаем.
– Нельзя же считать больного законченным дураком! Если он спросит, что у него на самом деле, что мы ответим ему?
– Можно сказать, что у него была обширная язва.
Наоэ неторопливо застегивал халат. Кобаси почувствовал, как в нем опять закипает гнев.
– Обман все равно не скрыть!
– У него рак. Так что обманывать приходится в любом случае.
– Но резать… Разве необходимо лгать до такой степени?
– Все зависит от точки зрения.
– Когда он узнает правду, ему будет очень горько.
– Возможно.
– Как быть, когда он пожалуется, что и после операции ему нисколько не лучше?
– Выслушать молча.
– А если он припрет нас к стене?
– Не припрет.
– Почему?
– Приближение смерти человек всегда чувствует сам. Нам нет нужды говорить ему об этом.
– А…
– Больной будет молчать, сознавая, что ему уже никто не поможет. И при этом – цепляться за последнюю надежду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93