Обе женщины имели небесно-голубые глаза, удлиненное породистое лицо с тонким носом и бледными розовыми губами. Обе смотрели друг на друга изумленно и испуганно.
– Кто это, Саша… – прошептала холодеющими губами Галина Романовна.
– Это же ты, Галочка… – отозвался он, боясь улыбнуться и окончательно испугать жену. – Ты наверняка так выглядела, когда тебе было к сорока…
– Но это же… невозможно… Саша… это же… – И Галина Романовна, глубоко вздохнув, вдруг начала заваливаться назад.
Когда она пришла в себя, возле нее бок о бок сидели двое: вновь обретенный муж Саша и странная женщина, очень на нее похожая, пугающая до острых ударов в том боку, где сердце. Галине Романовне хотелось снова закрыть глаза и опять впасть в бесконечное забытье, чтобы не разбираться с этой подозрительной женщиной, потому что если начать разбираться, то это может очень далеко завести. – Галочка! – позвал ее муж, и она все же вынуждена была открыть глаза, избегая смотреть на его соседку. А Саша погладил ее по коротеньким волосам и ласково спросил: – Тебе уже лучше?
– Да, – вынуждена была ответить Галина и даже спустила ноги с дивана. На сидящую рядом женщину она принципиально не смотрела.
– Галина Романовна, – начала вдруг та, на которую нельзя было смотреть. – Я. Ира… Ирина… Николаевна Якушева… Вы понимаете, что это значит…
– Не понимаю, – поспешила сказать Галина, потому что ничего понимать не хотела а, напротив, очень хотела бы избавиться от того, что против воли уже сверлом крутилось в ее мозгу.
– Я… Мы очень похожи… – опять начала женщина. – Это видно невооруженным глазом… А мама… то есть Людмила Скобцева-Якушева, она все рассказала мне… Вы хотите это услышать?
– Нет!!! – яростно выкрикнула Галина Романовна и оборотила несчастное лицо к мужу, у него одного ища спасения от подступивших к самому горлу тяжких воспоминаний. Эта Ирина никак не может быть той, кем хочет прикинуться, потому что есть всяческие справки из роддома… они лежат в одном секретном ящичке. Она, Галина, как знала, что придется их предъявлять, и не выбросила… Она запросто докажет, что эта женщина не имеет к ней никакого отношения. Эта Ирина – всего лишь дочь Кольки с Люськой, которая неизвестно зачем претендует на то, чтобы…
– Галочка… – Вербицкий пересел к ней на диван, обнял за плечи, прижал к себе и сказал: – Ты все равно никуда не сможешь спрятаться от собственной дочери. У вас просто одно лицо! Николай будто и рядом не стоял…
– Нет!!! – еще страшнее крикнула Галина Романовна и спрятала лицо на груди мужа, яростно вцепившись в его рубашку. – Я не хочу!!! Мне ничего этого не надо!!!
Она кричала и кричала, плакала и плакала, рвала рубашку на груди мужа и ни разу не обернулась в сторону Ирины. Она боялась смотреть на дочь. Девочку отняли у нее только что родившейся… Она, Галина, не знала ребенка, которому можно было завязывать бантики и покупать кукол. Ей зачем-то подсовывают уже взрослую женщину, которую воспитали самые заклятые враги – Колька с Люськой. Они могли научить ее только ненависти к Гальке Харе. Конечно же, она ненавидит ее и пришла сказать именно об этом!
– Галина Романовна! – опять начала женщина, явившаяся из стана врага. – Мне так же трудно, как вам. У нас в семье сейчас царит такой кошмар, что… В общем, вы отомщены по полной программе… Тяжко всем… Абсолютно всем… У отца… у него уже был инфаркт… и сейчас он просто… настоящая развалина, особенно по сравнению с Александром Ильичом. Вам не о чем сокрушаться… А меня в семье любили… Я не могу пожаловаться… Но вот личная жизнь тоже как-то не задалась… Я… я никогда не могла назвать себя счастливой женщиной…
Колькина дочь говорила совсем не то, на что рассчитывала Галина Романовна, а потому кулаки ее неконтролируемо разжались, она выпустила из пальцев донельзя измятую рубашку мужа и медленно развернулась к дочери. Да… теперь уже не было абсолютно никаких сомнений: перед ней сидела дочь не только Кольки… Ее собственная дочь… Вот, оказывается, почему ее, Галину, всегда так тянуло заглянуть в лицо девочки, которую Люська при неожиданной встрече каждый раз спешила укрыть от нее, хоть в первый же попавшийся подъезд… И что же теперь… Как делить эту дочку, которая уже давно не ребенок…
Будто отзываясь на мысли Галины, Ирина ответила:
– Я давно взрослая… И, может быть, хорошо, что мы встретились именно сейчас, а не раньше… Сейчас уже не надо крушить ничьих судеб… семей… что-то менять… Я не могу не быть благодарной людям, которые меня воспитали, но… Но я хотела бы подружиться и с вами, если вы, конечно, позволите…
Галина Романовна ловила ртом воздух. Она смогла сказать только:
– Я не знаю… я сейчас ничего не знаю… – и снова упала на грудь мужа, сотрясаясь в рыданиях.
Вербицкий сделал Ирине знак рукой. Он чувствовал, что сейчас ей надо уйти. На бедную Галину и так навалилось слишком много всего. Ирина кивнула, несколько жалко улыбнулась и вышла из комнаты. Александр Ильич отстранил от себя рыдающую женщину и, пытаясь поймать ее взгляд, сказал:
– Ну что же ты плачешь, Галочка! Все же хорошо! Нашлась твоя дочка! И Николай с Люсей готовы в ногах у тебя валяться, вымаливая прощение! Ты – победила! А Иришка! Она будто ты! Она славная! Колька с Люськой ее хорошо воспитали, а я… то есть мы с тобой скоро выдадим ее замуж… за одного моего друга… Нет-нет… Он не такой старикан, как я… В общем, на свадьбе гульнем, Галочка! А потом…
Он замолчал, и Галина Романовна, все еще всхлипывая, вынуждена была спросить:
– И что же потом?
– А потом будет наша свадьба, Галя!
– Какая еще свадьба?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55