встречаться с ней как можно реже. К сожалению, полностью избежать встреч невозможно. Городок у них маленький, женская консультация – одна, роддом – один, детская поликлиника – тоже. Ну да ничего! Вот они обе родят, и Сашкин отец, возможно, будет вызывать врачей к своему внуку на дом! Хотя какой он ему внук! Этот будущий Харин ребенок Вербицким вообще никто, и Сашка, как ни пыжится, полюбить Харенка все равно никогда не сможет!
Галина Харина-Вербицкая при встречах на улицах города с Якушевыми не испытывала ничего. Она даже не удивлялась этому. То, что интим с Колькой был страшной ошибкой, она поняла уже давно. Она не испытывала ни ненависти, ни злости. Якушев был посторонним человеком, бывшим одноклассником. А с бывшими – все бывшее. К ошибкам прошлого не стоит возвращаться. Люся Скобцева никогда в Галиных подругах не числилась. Врагиней побыла, конечно, некоторое время, пока боялась, что Кольке придется проявлять заботу о двух новорожденных сразу. Но теперь-то что им делить? Они обе – законные жены. Галин ребенок – только ее ребенек! А у Люськи – будет свой собственный!
Как-то после одной из таких встреч Сашка вернулся домой в самом мрачном расположении духа. – Что случилось, Саша? – спросила Галя, разматывая пуховую белую шаль, которая очень красиво смотрелась на ее голове, контрастируя с чернотой новой шубки.
Сашка помог жене раздеться, провел ее за руку в спальню, которая когда-то была его комнатой, усадил поудобней в кресло, сел напротив и неожиданно, а потому как-то излишне резко сказал:
– Не сможешь меня полюбить, да?
Галя испуганно вжала голову в плечи и промолчала.
– Нет, ты не молчи! Ты ответь! – не собирался отвязываться он.
Юная женщина перевела дух и спросила:
– Ты уже пожалел обо всем, что затеял?
– Я?! – Вербицкий не ожидал этого вопроса, а потому был застигнут врасплох. Он и сам не знал, жалел об этом или нет. С одной стороны – он жалеть никак не мог, потому что продолжал любить жену. Лежа с ней в постели, он мечтал об одном: вот Галочка родит, отойдет от родов и тогда… Эту фразу он никогда не додумывал до конца, поскольку, уже только дойдя до ее середины, всегда боялся, что не выдержит, развернет Галю к себе лицом и зацелует до смерти. С другой стороны, он боялся, что собственная жена так никогда и не позволит ему этого: вырвется, надает по физиономии… И что ему тогда делать?
Галя зябко запахнула на груди белую шаль, которая упала ей на плечи в коридоре, и печально проговорила:
– Да, ты! Если хочешь, мы можем развестись… Хоть завтра…
Сашка нервно вздохнул, облизнул вмиг пересохшие губы и натужно, будто слова застревали где-то внутри напрягшегося горла, проговорил:
– То есть тебе все равно… есть я, нет меня… Так, значит?
– Нет, это не так… – горячо отозвалась Галя. Она прислушалась к себе и поняла, что вовсе не так равнодушна к своему мужу, как он это пытается представить.
– А как? – воскликнул Сашка, и в его голосе послышалась такая мука, что Галочка бросилась к нему на грудь и горячо зашептала в ухо:
– Не так, не так… Ты для меня… Я не знаю, как сказать, но… в общем, очень важный человек… Мне с тобой спокойно, Саша, как никогда, ни с кем… Мне даже дома, с родителями не было так хорошо, как с тобой…
– Но все-таки не любишь?
– Я. я не знаю… – Галя продолжала неловко прижиматься к мужу тугим животом.
– Этого нельзя не знать! Я точно знаю, что люблю! Как можно не знать!
– А если любишь… то… потерпи еще, Саша…
Галочка подняла на мужа свои чистые голубые глаза, а он невольно потянулся к ее губам, нежно-розовым, чуть припухшим. И она не смогла отвести от него свое лицо. И он поцеловал ее так, как не посмел в первую брачную ночь, чистую и целомудренную. И уж совсем по-другому, если сравнивать этот поцелуй с тем, первым, в нише из овощных ящиков. От этого нового поцелуя у юной женщины все поплыло перед глазами. Она еще не знала, что поцелуи могут действовать так странно. Даже когда ее целовал Якушев, все было совсем не так. С Колькой она будто пробовала на вкус взрослую жизнь, проверяла, насколько она хороша и насколько подходит ей. Колькины поцелуи ей подходили, а вот все остальное – нет. Но именно из этого «остального» и образовался в ее организме ребенок, которого она почему-то, вопреки нынешнему полному неприятию его отца, уже любила изо всех сил.
Якушев тоже пробовал Галочку, юный муж – любил. И через этот поцелуй его любовь перелилась в Галю живительной, горячей струей. Глаза беременной женщины широко раскрылись удивляясь, а губы уже сами тянулись к Сашке – надо срочно проверить: будет ли во второй раз так же хорошо, как в первый. И было хорошо, и было еще лучше, чем в первый! А в третий было еще лучше, чем во второй! И если бы не восьмой месяц беременности, то…
Галя даже сказала Сашке тихим интимным шепотом:
– А знаешь, женщины в консультации говорят, что вообще-то… если осторожно… то можно и…
Она в смущении не договорила и спрятала лицо на груди мужа.
– Нет, Галя… – дрогнувшим голосом отозвался Сашка. – Честно говоря, я даже не знаю, как это сделать, когда такой живот… Навредим еще… Не надо… Недолго уж осталось. Ты роди, а там… Если ты меня… в общем… если мы с тобой…
Последние слова утонули в новых поцелуях, количество которых по-прежнему продолжало переходить в качество. И в конце концов Галя уже кляла свой живот, который не позволял ей того, чего уже так страстно хотелось.
Накануне Дня Советской армии и Военно-морского флота у Гали Вербицкой отошли воды. Когда Сашка увез жену в роддом, свекровь недовольно сказала мужу: – Ну ты подумай, Илья! Ведь прямо к Сашенькиному празднику ее угораздило!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55