Чего это он там затих? Может, все-таки аферист? Уже обчистил комнату, и поминай как звали? Взяв самый большой кухонный нож, она легкими осторожными шажками отправилась в комнату. Николаев спал, уронив лицо щекой на руку, вытянутую вдоль спинки дивана. Ольга приблизилась и вгляделась в своего неожиданного гостя. Он был одет в черные поношенные джинсы и вязаную серую фуфайку на молнии с пузырями на локтях от долгой носки. Лицо было спокойным, даже умиротворенным, и каким-то детским. Ресницы оказались неожиданно длинными и густыми. Бледный рот чуть приоткрылся. Щеки порозовели. Да он, пожалуй, ничего себе мужчина… Симпатичный… Ну и глаз у Валентины! С ходу разглядела!
Ольга протянула руку к его плечу и поймала себя на том, что хотела назвать его Сережей. Вот еще новости! Какой он ей Сережа? Она и в письмах-то называла его только Сергеем. Она дотронулась до его руки и тихо позвала:
– Э-эй! Просыпайте-есь! Картошка готова! Сейчас будем ужинать!
Николаев открыл глаза, резко сел на диване, явно не понимая, где он находится.
– Это я, Ольга! – напомнила ему она. – Вы у меня в гостях! В Питере! В городе, так сказать, на Неве!
– Простите, – глухим со сна голосом отозвался Николаев. – Я совершенно не умею спать в поезде. Вот и сморило, в тепле…
Ольга достала из шкафа полотенце, бросила ему на колени и сказала:
– Умывайтесь и живо за стол! – И опять поймала себя на том, что ей нравится им командовать. И кормить его она сейчас будет с большим удовольствием.
Чувствовалось, что Николаев не только давно не спал, но и давно не ел. Ольга третий раз подкладывала ему картошки. Он каждый раз смущенно отказывался, но потом очень быстро опустошал тарелку.
– А вы почему не едите? – наконец спросил он и испуганно положил на стол вилку с наколотым на нее кусочком ветчины.
– Ешьте, ешьте, – подбодрила его Ольга. – Я только что со дня рождения. Чего там только не было! Есть, наверно, теперь неделю не захочу.
После этого в кухне повисла напряженная тишина. Николаев наконец наелся, и надо было о чем-то разговаривать. Выждав еще несколько минут, Ольга решила спросить напрямую:
– Можно узнать, зачем вы все-таки приехали?
– А вы… не догадываетесь? – вопросом на вопрос ответил он.
– Ну… познакомиться…
– Познакомиться…
– Мы… как выяснилось… уже познакомились…
– Познакомились… – опять повторил за ней Николаев и чуть подрагивающей рукой засунул в рот кусок ветчины, очевидно, чтобы можно было еще немного помолчать.
Ольга решила выждать, пока он прожует. Кто здесь, в конце концов, мужчина? Николаев прожевал, глубоко вздохнул и вынужден был сказать:
– Ну вот… а поскольку я вам не понравился, то… завтра уеду и все…
– И все?
– И все.
– И писать больше не будете?
– А чего ж писать-то, когда и так уж…
– Да… и так уж… Будете писать другой?
– В смысле? – Николаев дернулся, будто она его ужалила этим вопросом.
– Ну… вы же наверняка не мне одной писали… Я в-вот… не одному вам… сначала…
– Сначала?
– Ну да… Сначала писала троим… разным мужчинам… которые в той газете показались интересными. А потом вас вот выбрала…
– Теперь жалеете? – усмехнулся Николаев.
– А может, те еще хуже, – зачем-то сказала Ольга и поперхнулась. Нельзя так человеку прямо в лицо…
Но человек, похоже, не обиделся. Он улыбнулся, подождал, пока она откашляется, и сказал:
– Да этих разных… ну… которые могут показаться интересными… в любой газете навалом… Еще не все потеряно…
– Не все потеряно… конечно… – согласилась Ольга и посмотрела на часы. Они показывали без четверти двенадцать.
Николаев вздрогнул.
– Простите, что задержал вас. Вам, наверно, пора спать? На работу завтра?
– Ну… вообще-то… на работу… да… Завтра еще надо… Еще только тридцатое будет…
– Тогда давайте… я посуду, что ли, помою…
Николаев вскочил с места и схватился за тарелки.
– Да вы что?! – возмутилась Ольга.
Она попыталась отнять у него тарелку и, нечаянно коснувшись его теплой руки, резко отдернула свою. Николаев тоже отдернул руку, и тарелка упала на пол, расколовшись пополам. «Варяжский гость» с ужасом посмотрел сначала на тарелку, потом на Ольгу.
– Только не говорите, что вы мне завтра купите точно такую же! – попросила она. – Посуда бьется к счастью.
– Как у кого, – не согласился Николаев. – А тарелку могу купить другую. Или две. Как скажете.
– А если потребую сто двадцать две? Купите?
– Как скажете, – повторил он и третий раз за вечер улыбнулся.
Ольга подумала, что у него хорошая улыбка. Брачные аферисты так не улыбаются. Хотя… разве она знает, как они улыбаются. Должно быть, неплохо, если женщины на их улыбки покупаются десятками.
– Я скажу вот что: посуду буду мыть я, а вам предлагаю пока принять душ. С поезда полезно.
– Хорошо, – согласился он, снял с ручки двери полотенце, которым уже вытирал руки, и направился в ванную.
– Ну что вы! – крикнула Ольга и отобрала полотенце. – Я сейчас другое дам, большое.
– Не стоит так беспокоиться, Оля, – мягко сказал он и опять взял полотенце в свои руки.
От звука собственного имени, произнесенного низким мужским голосом, Ольгу почему-то пробрал мороз. Она поежилась, смутилась и отвернулась к раковине. Мыла посуду она на автопилоте, думая только о том человеке, который плескался в ее ванной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10