далеко не новый, то есть можно считать – не с иголочки; пиджак не короткий; тон вполне тянет на приглушенный; без геометрических узоров; разрезы и асимметрия отсутствуют. Дорогих украшений у меня сроду не бывало, а к сумке я снова прицепила длинную ручку.
Лицо я тоже накрасила в приглушенных тонах. Плохо было с волосами и со зрением. Во всяких фильмах и рекламных роликах деловые женщины носят длинные волосы, завязанные на затылке в изящный узел, и очки в тонкой оправе, изящно съехавшие на кончик носа. Зрение у меня было орлиным, а волосы – короткими. Но тут уж ничего не поделаешь. Придется смириться с собственным несоответствием классическим образцам.
Как я вчера и предполагала, Егора я не узнала. Но гораздо хуже было другое. Он меня тоже не узнал! Несколько минут мы чуть ли не бок о бок стояли в толпе на выходе из метро и нетерпеливо поглядывали на часы. Я узнала его первой – по жесту, когда он пальцами обеих рук, как граблями, проскреб свои волосы ото лба к затылку. – Егор! – вскрикнула я.
– Надя? – удивился он.
Я машинально посмотрелась в стеклянную створку дверей метрополитена и с ужасом поняла, что похожа не на деловую женщину, а скорее на Алису Фрейндлих в начале бессмертного фильма «Служебный роман». Дома мне почему-то так не казалось.
Пришлось признаться:
– Да, это действительно я.
Я сказала это, совершенно не расстраиваясь своему проколу, потому что и Егор все-таки оказался так себе мужчиной. Невидным. Кто знает, каков побочный эффект от воздействия на мозги полиграфа? Может, после этой процедуры все вокруг кажутся очень привлекательными людьми, вот я и собралась в тридцать шесть лет на свидание к прекрасному принцу. А вместо принца передо мной стоял обыкновенный отечественный экземпляр мужчины средних лет без особых изысков. Глядя на мой деловой костюмчик приглушенных тонов, Егор, очевидно, думал то же самое и прикидывал, стоит ли позориться с такой мымрой у своего друга Алекса.
– У вас все переменилось и вашему товарищу уже не нужны сотрудники? – подсказала ему я самым задорным голосом.
– Нет… отчего же… Впрочем, я не знаю. Я с ним не разговаривал. Решил нагрянуть, так сказать, сюрпризом, чтобы он не успел подготовиться к нашей встрече и инициатива была у нас в руках.
– Ну и? – Я решила больше не подсказывать ему спасительных вариантов.
– Можем ехать, – все-таки сказал Егор. – Машина рядом.
Машина оказалась белыми «Жигулями» четырнадцатой модели со спойлером. О такой мечтал Михайлушкин, но мы на нее так и не насобирали денег.
Егор кружил по питерским улицам. Всю дорогу мы молчали. От вчерашнего веселого собеседника не осталось и следа. Значит, все дело действительно во влиянии полиграфа. Поскольку между Егором и мной в отсутствие детектора лжи ничего хорошего явно не получится, есть смысл засечь, как советовала газета, сколько времени понадобится для того, чтобы добраться до фирмы. Через пару минут я сообразила, что даже при самом наилучшем раскладе, то есть если меня примут на работу, Егор вряд ли станет ежеутренне возить меня на своей машине, и я отвернулась от окна.
Когда мы остановились у зеркальных дверей с вывеской «Агентство „Шамаил“», я уже ни на что хорошее не надеялась. Во-первых, шикарность «парадного подъезда» сразу предупреждала соискателей рабочих мест о том, что Алис Фрейндлих из начала фильма здесь не ждут, что им (исключительно из человеколюбия) разрешается только (и то иногда) постоять «вдали, свесив русые головы к груди». Во-вторых, название агентства навевало мне что-то знойно-чеченское, и босс Алекс представился клоном Шамиля Басаева. Немудрено, что они разругались с Егором на несколько лет. Восточные люди – народ сильных страстей и, возможно, с кинжалом на боку.
Егора подобные размышления, скорее всего, не беспокоили, потому что, закрыв машину, он моментально взлетел на изящное крылечко и толкнул зеркальную дверь. Мне ничего не оставалось, как смиренно последовать за ним.
Холл фирмы был декорирован в лучших традициях хай-тека, то есть никак: светло-бежевые стены, стыдливо выглядывающие из них и из потолка крошечные пупырышки светильников, три бежевых же кожаных кресла, но на тон темнее стен, одно кипарисовидное растение в керамическом горшке, три высокие надменные двери и около одной – минимализированное рабочее место секретарши.
Секретарша из декора не выпадала: лет двадцати с небольшим, на затылке – узел, на кончике носа – очки в тонкой оправе, костюм строгих форм и под цвет мягкой мебели. Я отметила, что она всем хороша, за исключением пиджака. В свете последних веяний, означенных в газете, он был явно коротковат.
– Горыныч! – не совсем в имидже обрадовалась секретарша и даже вышла из-за своего столика, кругло растопырив руки. С такими руками либо изображают танец кукол, либо обнимаются.
Я на всякий случай обернулась, но за нами не было не только ни одного Змея о двенадцати головах, двенадцати хоботах, но и вообще никого, кто смог бы оценить ее кукольный танец.
– Анжелка! – обрадовался Егор, и растопыренные руки секретарши облепили того, с кем я пришла устраиваться на работу. – Все хорошеешь?!
– А ты все такой же! – игриво ответила Анжелка, и я поняла, что ей не хочется покидать объятий Егора.
– Кхе-кхе, – вынуждена была напомнить о себе я, одновременно подумав, что всех этих секретарш с узлами на затылках и очками на кончиках точеных носиков почему-то непременно зовут Анжелами, Кристинами или, в крайнем случае, Дианами.
Егор выпустил секретаршу из объятий и, понизив голос, спросил:
– Алекс здесь?
Анжела кивнула в сторону одной из дверей, ничем не отличающейся от двух других.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11