В открытом кузове грузовика сидели шестеро мальчиков из оркестра Народной школы и дули изо всех сил. Их медные инструменты сверкали на солнце и празднично-торжественно выдавали «Поход Наполеона через Альпы». Вестанвикские ребятишки всех возрастов как бы шествовали по следам Наполеона. Они маршировали за грузовиком в такт веселым звукам и, шальные от счастья, читали слова, написанные на большом плакате, прикрепленном вдоль бортов грузовика. Расмус и Понтус тоже прочитали их:

ПОСЕТИТЕ ТИВОЛИ НА ВЕСТЕРМАЛЬМЕНЕ!
СМОТРИТЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ВСЕМИРНО ИЗВЕСТНОГО ШПАГОГЛОТАТЕЛЯ АЛЬФРЕДО!
КАРУСЕЛЬ, СТРЕЛЬБА В МИШЕНЬ.
ВСЕМ, ВСЕМ! ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!
- О! - воскликнул Расмус. Понтус согласно кивнул головой.
- Да, но на все это нужны деньги. Есть у тебя деньги?
Расмус подбросил пятиэровик в воздух и снова поймал его.
- Куча денег! Целых пять эре! Можем купить пол-Тиволи, - с горечью сказал он.
Но Понтус нашел выход.
- Продадим немного из нашего металлолома - и порядок!
Расмус кивнул. Какой скудной была бы жизнь бедного школяра с пятьюдесятью эре карманных денег в неделю, не будь он хоть чуточку предприимчив! Расмус и Понтус уже давным-давно поняли это: более предприимчивых старьевщиков, чем они, не было во всем Вестанвике. Они были постоянно настороже. Случайно брошенные пустые бутылки и старый заржавелый железный лом они выгребали из-под земли, как свиньи выгребают подземные грибы - трюфели, и ликующе тащили добычу на свой склад. Понтус принадлежал к одному из старинных почтенных семейств на Вшивой горке. Он жил там в большом и уродливом старом доме, где квартиры сдавались внаем. И это в его доме располагались складские помещения «Объединенного акционерного общества «Металлолом» - владельцы Понтус Магнуссон и Расмус Перссон», о чем всех и каждого извещала красивая вывеска на дверях погреба.
Посещение Тиволи всего лишь с пятиэровиком в кармане было просто насмешкой. Тут нужны были большие деньги: Расмус и Понтус отправились на Вшивую горку, только чтобы составить себе первое впечатление и хотя бы приблизительно подсчитать, какой понадобится оборотный капитал. Стоя у входа, они тоскливо смотрели на карусели и тиры. О, здесь были богатейшие возможности просадить деньги!
- Деньги надо раздобыть на карусели и на качели!
- Да, и еще на шпагоглотателя, - сказал Расмус. - Я так хочу посмотреть, как он заглатывает шпагу!
Глупыш дико лаял. Карусели он на всем своем собачьем веку никогда не видел. И не был до конца уверен, что такие вот вертящиеся штукенции имеют право на существование. Кроме того, здесь пахло чуждо и странно; и необходимо было, добросовестно лая, откровенно высказаться и заявить, что он решительно не согласен принюхиваться к такому запаху.
- Слушай, Глупыш, - сказал Расмус, - тебе нельзя кататься на карусели, так что и не мечтай!
Он повернулся к Понтусу.
- Во-первых, мне надо отвести домой Глупыша, - сказал он. - А во-вторых - пожрать.
- В-третьих, нам надо пойти к Юхану-Старьевщику и продать металлолом, - добавил Понтус. - А в-четвертых, все-таки сделать уроки.
- В-четвертых, плюнем все-таки на уроки, а в-пятых, нам надо прийти сюда вечером, елки-палки, ой, как нам надо сюда прийти!
Так они и решили.

Глава вторая

На самом деле оказалось, что попасть в Тиволи не так-то просто, как думал Расмус. Ему следовало бы знать, что не стоит попадаться на глаза маме. У нее было совсем не такое высокомерно-пренебрежительное отношение к домашним заданиям, как у него. Но голод погнал его домой, и вот он уже сидит за обеденным столом вместе со всеми, а перед ним на тарелке - целая гора свиных сосисок и картофельного пюре.
- Спасибо!
- Никакого Тиволи не будет, пока не сделаешь уроки, - точь-в-точь так, как и следовало ожидать, - сказала мама.
«Странный человек - мама, - говорил отец. - Внешне такая прелестная и нежная, а в глубине души - просто военачальница!»
«Во всяком случае, будет так, как хочет мама, - постоянно повторял он, - и это - самое лучшее. Нет никого на свете, кроме нее, кто мог бы командовать глупым полицейским, двумя невоспитанными детенышами и маленькой непослушной собачонкой так, что они этого даже не замечают».
Этот папа! Он и думать не желал, что на свете есть кто-то такой же хороший, как мама.
- Мама заботится обо всем, - говорил он, - обо мне и о детях, о собаке и о вилле, да еще и о саде… Я только сажаю, убираю в саду, поливаю, подстригаю живую изгородь и лужайку!
Иногда он пел ей:
- Мама, милая мама, кто на свете тебя милей…
Но мама всякий раз говорила:
- И вовсе не так, Патрик. «Папа, милый папа, кто на свете тебя милей…» Вот как надо.
И тогда папа отвечал:
- Это неважно, Гуллан , главное, что ты такая, какая ты есть.
Расмус тоже думал: «Хорошо, что мама такая, какая она есть, только была бы она чуточку по-сговорчивей в некоторых вопросах».
- Никакого Тиволи, пока не выучишь уроки, - сказала она, когда все сели обедать.
- Ш-ш-ш, - успокаивал ее Расмус, - нам почти никаких урок…
Тут его прервала Крапинка. Критически посмотрев на его полную до краев тарелку и на миску с пюре и сосисками, которую он почти опустошил, она сказала:
- Послушай-ка! Вот везуха, что ты не прикончил еще и картофельное пюре. Так что, вижу, и для меня тут капелька осталась.
- Ой, прости, пожалуйста, я как-то не подумал раньше. Э-э… Мама, можно мне пойти? Да?
- В кастрюле на плите есть еще, - сказала мама. - Но никакого Тиволи не будет, пока не справишься с уроками.
- Ш-ш-ш… - снова повторил Расмус. - Нам совсем почти не задали уроков на завтра. И вообще я их уже знаю.
Он немного пожевал, прежде чем продолжить:
- И вообще я могу выучить их на переменке, вместо завтрака, вот!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48