По тону дяди Мелькера она сразу поняла, что он не в духе, но это, верно, оттого, что он, бедняга, не знает никаких сказок.
— Хочешь, я расскажу тебе сказку? — сочувственно спросила она. — А ты запиши.
— Малин! — закричал Мелькер. — Малин, на помощь!
Стина с любопытством разглядывала его пишущую машинку.
— Трудно небось писать книжки? А всего трудней — обложки, правда? Их, верно, пишет Малин?
— Ма-а-лин!.. — закричал Мелькер.
«Торопиться некуда», — особо подчеркнул Мелькер.
И зачем только отец это сказал! Будто он ничего не смыслит в детях или никогда не видел янсонова выгона! Ведь за молоком всегда ходят по выгону. И вот теперь Чёрвен, Пелле и Боцман семенили по узенькой тропинке, петлявшей между березками. На выгоне в ту пору коров не было, что сильно огорчило Пелле. Но зато повсюду росли земляника и черника, порхали бабочки, по своим муравьиным тропкам сновали муравьи; там лежали поросшие мхом громадные валуны, на которые можно было взобраться, а на одной из берез, о чем было доподлинно известно Чёрвен, птица свила гнездо. Так что детей не надо было особенно уговаривать провести несколько часов на выгоне. Кроме того, там была лисья нора, где жила лиса с лисятами, рассказывала Чёрвен. Девочка как-то сама приходила сюда утром с папой и видела, как возле норы играли лисята.
Но сейчас, когда она хотела показать Пелле нору, она никак не могла ее найти. Зато Боцман нашел ее сразу. Сначала он думал, что Чёрвен и Пелле идут в свой тайный шалаш, но как только он догадался, что ищет Чёрвен, он посмотрел на нее с таким видом, словно хотел сказать: «Оса ты этакая, почему ты сразу не попросила меня об этом?» — и повел их прямехонько к норе.
Нора была на самом краю выгона, в расщелине скалы, и так надежно укрыта, что лучше лисе и желать нечего. Пелле весь дрожал от волнения. Глубоко под землей пряталась в норке лиса. Неважно, что Пелле не видел ее, зато он знал, что там в своей огненно-рыжей шубе сидит лиса с длинным хвостом и сверкающими глазами. Пелле было этого вполне достаточно.
Дети никуда не спешили и сделали небольшой крюк по дороге к своей тайной хижине, которую построили в отместку Тедди, Фредди, Юхану и Никласу, этой четверке заговорщиков. У тех тоже была где-то своя хижина, и они объявили, что никто в мире, кроме членов тайного клуба, никогда не узнает, где она.
Чёрвен и Пелле тотчас попросились в Члены тайного клуба, но их снова ждало разочарование.
— Вы слишком малы, — возразила Тедди.
Ведь тайная хижина находится далеко-далеко, совсем на другом острове, таинственном и необитаемом, куда дети до двенадцати лет не допускаются.
— Так гласит наш устав, — добавила Тедди.
Каждое утро несколько недель подряд четверка заговорщиков садилась в лодку и так усердно налегала на весла, что только брызги разлетались в разные стороны. А насупившиеся Чёрвен, Пелле и Стина оставались на пристани со своими горькими мыслями о том, что они слишком малы.
— Не такие уж мы маленькие. Возьмем и построим свою тайную хижину, — сказала Чёрвен.
И они построили ее на янсоновом выгоне и приняли в эту игру даже Стину.
Но через два дня, когда они с таинственным видом сидели в своей тайной хижине, прибежал Никлас и сунул в хижину голову.
— Хижина что надо, — сказал он, — да еще тайная… правда, ее видит всякий, кто идет за молоком.
Он чуточку посмеялся над ними, хотя не думал ничего плохого, но сбитая из двух листов фанеры и укрытая старым одеялом хижина показалась малышам после этого ужасно жалкой, и бывать там стало ни капельки не интересно.
Сегодня же не было конца увлекательным приключениям. Когда Пелле и Чёрвен подошли наконец к хутору, они даже не поверили, что им так повезло. Дядя Янсон как раз собрался перевозить своих коров на Большой остров, где у него было еще одно пастбище.
При виде коров Пелле просто ошалел от счастья и, не задумываясь, швырнул бидон к стенке хлева.
— Дядя Янсон, миленький, можно нам поехать с вами, возьмите нас с собой! — взмолился он.
Раньше ему не приходилось видеть коровьего парома, и никогда в жизни он не видел, чтобы коровы ездили по морю на пароме. Такого нигде не встретишь, разве только на Сальткроке. Чёрвен считала, что именно она в той или иной мере хозяйничает на острове, и это ее заслуга, что там есть лисьи норы и коровьи паромы. Теперь она вела переговоры с дядей Янсоном. Вот было бы здорово прокатиться вместе с коровами и доставить Пелле удовольствие! Дядя Янсон призадумался: Боцман занимал примерно столько же места, сколько полкоровы. Но Чёрвен заверила, что собака может сжаться и совсем-совсем сплющиться, и тут же торжествующе ввела Пелле на коровий паром.
Было тесно: прямо к лицу Пелле прижалась коровья морда, но Пелле только этого и ждал. Он погладил влажные коровьи губы, и она облизала его пальцы шершавым языком. Пелле рассмеялся от радости.
— Хорошо бы мне корову, — сказал он. — Мне бы вот эту, она так преданно смотрит в глаза.
Чёрвен пожала плечами.
— Эка невидаль! Все коровы так смотрят.
Ни в тот, ни в другой день Пелле не получил коровы. Но с ним приключилось такое, что бывает только в сказках. Все началось на Большом острове возле крольчатника за рыбачьей хижиной. У клетки стоял Кнутте Эстерман, тринадцатилетний рыжий паренек, старый приятель Чёрвен и счастливый обладатель трех белых кроликов, один вид которых так поразил Пелле, что он слова не мог вымолвить.
— Через час паром идет обратно на Сальткроку, — сказал дядя Янсон, прежде чем высадить Чёрвен и Пелле на острове. — Не успеете вовремя к причалу, придется вам добираться домой вплавь.
— Будь спокоен, — ответила Чёрвен и позвала Пелле пойти с ней к Кнутте, счастливому обладателю кроликов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74