Наоборот, я хочу предохранить вас от крупной денежной потери.
– Я готов выслушать вас.
– В прошлом году, в марте, вы предупредили забастовку портовых рабочих, угрожавшую вам потерей миллиона фунтов. Известный лидер рабочей партии принял от вас взятку и убедил рабочих отказаться от забастовки и согласиться на ваши условия. В этом деле принимали участие только вы и еще один судовладелец, который, насколько мне известно, умер.
Лорд Киндерсли пытливо посмотрел на меня. Только теперь я заметил, что он выглядит бледным и больным. Его голос чуть дрожал, когда он ответил мне:
– О чем вы, собственно, говорите?
Я вынул из кармана оба документа и немного приблизился к нему.
– Вот воззвание Рендаля к рабочим, призывающее примкнуть к забастовке; под ним подписались все лидеры рабочей партии. А вот ваше письмо к Рендалю, в котором вы предлагаете ему 50 000 фунтов с тем, чтобы он отказался от своего выступления. Эти 50 000 фунтов вы вручили ему на следующий день в клубе национал-либералов.
Приветливость и сдержанность покинули его. Он выглядел, как человек, над которым разразилась страшная катастрофа.
– Господи! – пробормотал он. – Рендаль поклялся мне, что уничтожит это письмо.
– Он поручил это своей жене. Но она предпочла сохранить письмо. Несколько месяцев назад ее муж развелся с нею. Это – ее месть. Она продала мне это письмо и копию речи. Мне известно также все остальное, что стоит в связи с этой историей.
Лорд Киндерсли вынул носовой платок и отер свой лоб.
– Я откуплю эти документы.
– Ваша светлость, я не шантажист!
– Можете быть уверены, что получите деньги, – горячо продолжал он. – Я не собираюсь донести полиции. Я ликвидирую эту историю, как обычную сделку. Назовите цену! Я не мелочен.
– Повторяю, я не шантажист, – настойчиво произнес я. – Роль этих документов в ликвидации забастовки твердо установлена, и они будут переданы прессе.
Лорд Киндерсли подскочил.
– Что же вы ожидаете от этого? – хрипло спросил он.
– Я не рассчитываю на деньги. Хотя, впрочем, я знаю газету, которая не откажется уплатить мне за эти документы кругленькую сумму.
– Послушайте, ни одна газета не уплатит вам такой суммы, какую предлагаю вам я. Эти документы не должны быть опубликованы. Если станет известно, что я подкупил Рендаля, чтобы помешать ему организовать забастовку, завтра же все рабочие союзы объявят мне войну. Кроме того, это скомпрометирует мою партию. Это погубит мою политическую карьеру и подорвет мои дела. Отнеситесь же к этому, как деловой человек, мистер Букрос, будьте благоразумны. Я подпишу вам чек на 10 000 фунтов.
– Ваша светлость! Если я соглашусь на это, я совершу преступление. Моя совесть запрещает мне это. Я не могу предупредить гибель вашей политической карьеры, но могу ограничить грозящую вам финансовую катастрофу. Я даю вам четыре дня сроку. За это время можно спокойно распродать большое количество акций вашей компании.
– Вы обещаете ничего не предпринимать в течение этих четырех дней? – жадно ухватился лорд Киндерсли за мое предложение.
– Обещаю!
Он откинулся на спинку кресла и облегченно вздохнул.
– Это отчасти спасает положение, – сказал он. – Единственное, чего я от вас еще желаю, подходя с деловой точки зрения, – поверьте, я не принимаю вас за шантажиста, – вы хотите кое-что продать, а я хочу приобрести это. Все это – торговая сделка. А цель всякой торговой сделки, как можно выше набить цену. Я говорил о 10 000 фунтах, но, если необходимо, я ее удвою. Оставайтесь позавтракать со мной, и мы обсудим это за сигарой и бутылкой вина.
– К сожалению, я не могу воспользоваться вашим предложением, – ответил я, подымаясь, – но я предоставляю вам, как сказал уже, четыре дня.
Он проводил меня до дверей и спросил мой адрес. Он был так убежден, что я изменю свое намерение, что послал за мной следом секретаря. Я отвязался от него обещанием прийти вечером через три дня. Я дал это обещание в минуту слабости. Я подумал о том, какой радостью будет встретить девушку, которая не испугалась ни перед лицом смерти, ни перед общественным скандалом.
Я по обыкновению с аппетитом пообедал и отправился, в Стритгхэм – в высшей степени интересную местность. Как я узнал в адресной книге, мистер Рендаль жил там в сером каменном здании, носящем название «The Towers». Меня впустила прислуга и провела через обитую линолеумом и пахнувшую кухней приемную в маленький кабинет, выходящий окнами на двор, безвкусно обставленный и увешанный лубочными картинами.
Получить доступ к популярному депутату оказалось нетрудно. Через несколько минут он вошел, куря трубочку. Он выглядел добродушным и общительным, чем, вероятно, главным образом и завоевал всеобщее расположение к себе.
– Не имею удовольствия знать вас, мистер Букрос, – сказал он, удивленно взглянув на меня, когда я не принял его протянутой руки. – Сядьте, пожалуйста, чем могу служить?
– Я принес плохие новости, мистер Рендаль.
– Как неприятно! Кто вы такой? Я что-то не могу припомнить.
– Это неважно. Если хотите, считайте меня журналистом, это ближе всего к истине. Через четыре дня вам предстоит пережить нечто очень неприятное, и, так как это случится по моей вине, я пришел предупредить вас.
– Вы хотите нагнать на меня страху.
– Ничуть не бывало. Дело в следующем. Я обладаю копией речи, которую вы должны были произнести в марте в Ливерпуле, и письмом лорда Киндерсли, предложившего вам 50 000 фунтов за то, чтобы вы отказались от своей речи, как оно и случилось. Мне также известно, что вы в тот же вечер получили эти деньги в клубе национал-либералов и положили их в пять банков, названия которых я тоже знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67