– Кажется, для этой местности не существует законов, – сказал я.
Наш спутник пожал плечами.
– В больших портовых городах всегда собираются человеческие отбросы всего мира. Мы их не трогали по мере возможности. Здесь их последний приют. Если мы бываем вынуждены выступить против них, мы идем, как сегодня, целыми отрядами.
Я понял его: когда мы проходили, человек, похожий на злодея, шептал что-то на ухо Сантелю. Наконец, добравшись до конца мрачной улицы, упиравшейся в огромную железную дверь пароходной верфи, наш начальник остановился и сказал нам:
– Тише, господа, мы у цели.
Мы сошли вниз по нескольким каменным ступеням, прошли через узкий коридор и очутились в кафе. Более грязного и запущенного помещения я никогда в жизни не видел. Около дюжины человек сидели за столами и пили. Одни из них были пьяны, другие спали, уронив голову на стол. Какой-то человек закрыл лицо обеими руками. Женщина у стойки поглядела на нас. Лохмотья, казалось, спадали с ее отвратительного тела. Над ее верхней губой чернели густые усы.
– Именем закона, – прошептал Сантель ей на ухо.
– Я к вашим услугам, – ответила она.
– Мы не ищем никого из ваших обычных кандидатов на виселицу. Отступите в сторону.
Женщина скорчила отвратительную гримасу, пожала плечами и пробормотала:
– Вы никого не найдете. Он был здесь, но его уже нет.
Мы прошли за стойку и очутились в сырой, вонючей и совершенно темной комнате. Четыре человека как тени следовали за нами, у каждого в руках был фонарь. Некоторые из комнат, через которые мы проходили, служили спальнями, другие, вероятно, для попоек. Все комнаты были пусты. В одной из них мы нашли ведущие наверх ступени и остановились. Трое из наших людей тщательно осмотрели пол и стены. Вдруг неожиданно открылась потайная дверь, которая вела, казалось, в черную, непроглядную пропасть. Один из наших людей, шедший впереди, спустил веревочную лестницу. Мы спустились по ней один за другим и попали в большой погреб. Из одного конца падала полоса света, и мы услышали плач женщины, при звуке которого я почувствовал, что мной овладевает безумие. Я ринулся вперед, но Сантель удержал меня за руку.
– Осторожно, – прошептал он, – если он там и увидит вас, то вы будете убиты. Предоставьте другим поймать его.
Я почти не слышал его слов. Нас было семеро, и каждый горел желанием поймать этого человека, но каменные стены словно издевались над нами.
Лунд нащупал дверную щель, но не находил замка. Вдруг я услышал голос Майкла. Несмотря на то, что он находился в отчаянном положении, его голос звучал холодно и сдержанно, как всегда.
– В последний раз, Дженет, говори правду! Где деньги, которые ты получила за драгоценности? Зачем ты последовала за мной в Марсель?
На мгновение воцарилась тишина. Голос Дженет звучал до ужаса слабо:
– Никто не давал мне денег. Я сама зарабатывала для себя с тех пор, как ты уехал.
В ответ раздался громкий хохот, и я понял, что с ними была другая женщина.
– Лгунья! – крикнула Луиза. – Говори, зачем ты приехала в Марсель и почему английский детектив Ремингтон следовал за тобой? Говори, зачем ты вызвала из Монте-Карло Нормана Грэя, твоего любовника?
– Я ничего не знаю. Мой дядя оставил мне наследство в 250 фунтов – Соул, садовник, который когда-то работал у тебя, Майкл. Я приехала в Марсель немного отдохнуть.
Снова раздался саркастический смех Луизы Мартин. Вдруг тихо прозвучал электрический звонок, и Майкл разразился проклятьями. Послышались поспешные шаги, звук открываемой двери. Голос Майкла. Казалось, страх овладел им.
– Тебе нет спасения, – сказал он. – Я предоставлю тебя Луизе.
Голос Дженет поднялся почти до крика:
– Не оставляй меня одну с ней, Майкл! Я так боюсь ее!
Мной овладело бешенство. Я изо всей силы навалился на дверь, и мы ворвались в комнату. Никогда представшая перед моим взором сцена не изгладится из памяти. На земле лежала побелевшая от страха Дженет, связанная по рукам и ногам. Луиза Мартин, как фурия, склонилась над ней, глядя сверкающими ненавистью глазами. Майкл успел уже наполовину проскользнуть в запасную дверь. Он поднял руку одновременно со мной. Раздалось два выстрела. Дверь со стуком упала. Я почувствовал острую боль в плече, и мне показалось, что я схожу с ума. Я разрезал веревки, стягивающие Дженет, причем бормотал что-то бессвязное. Я пробовал преодолеть овладевшую мной слабость. Потом все поплыло перед моими глазами, пол ускользнул из-под ног. Последнее, что я запомнил, был смех Луизы Мартин.
Через шесть недель меня посетил в госпитале Демейль. Словно извиняясь, он сказал:
– Я чрезвычайно сожалею, что этот человек скрылся, сэр Норман.
– Как это ему удалось?
– Он вышел через запасную дверь, которую запер за собою, и спустился по веревочной лестнице в узкий канал, ведущий прямо к гавани. Там сел в ожидавшую его моторную лодку и пересек гавань. Лодку нашли на следующее утро у берега и полагают, что его смыло тяжелой волной за борт. Во всяком случае, с тех пор о нем ничего не было слышно.
– А что с Луизой Мартин?
– Семь лет тюрьмы!
– А англичанка?
Демейль со странной усмешкой посмотрел на цветы, стоявшие у моей кровати.
– Некоторое время она оставалась в Марселе. Я не знаю, где она живет теперь.
Едва мой посетитель покинул меня, я позвонил сестре.
– От кого эти цветы?
Она улыбнулась, как улыбается француженка, подозревая любовную историю.
– Все время, пока вы находились в опасности, сюда каждый день приходила очень красивая англичанка. Неделю тому назад она уехала обратно в Англию, но перед отъездом поручила цветочному магазину присылать вам каждое утро свежие розы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67