Мы уже пересекли границу Вермонта и направлялись к Канаде, прежде чем он послушался меня и повернул обратно. – Заметив, что Адель стоит рядом и знаками объясняет ее слова Селине, Шери широко улыбнулась и обняла Адель за плечи. – Назначаю вас моим официальным переводчиком, – сообщила она Адель и, обняв другой рукой Селину, добавила: – Мы будем неразлучны. Я хочу получше узнать будущую жену моего сына.
И Шери осталась верна своему слову – разумеется, в собственной манере. Она завладела большей частью времени Селины до и после репетиции, однако говорила главным образом о собственных замужествах.
– Я так чувствительна, – с преувеличенным вздохом закончила она рассказ о знакомстве и замужестве с Биллом. – Я совершенно не способна сдерживать чувства – они постоянно вы ходят из повиновения и несут меня за собой.
Селина подметила скептическую усмешку Адель, пока Билл горделиво распространялся о своих талантах современного донжуана и способности покорить женщину одним-единственным взглядом.
Не в силах сдержать любопытство, несколько раз Селина порывалась завести разговор о Риде. Когда отец Рида сообщил, что не сможет присутствовать на церемонии, она была разочарована. Рид никогда не рассказывал о своем прошлом. Наутро после того, как они объявили о помолвке и бабушки Селины принялись расспрашивать о семье Рида, Селина поняла, как мало она знает о будущем муже. Обычно она гордилась тем, что не вмешивается в чужую жизнь. Но это был совершенно особый случай. Для женщины вполне естественно желание узнать о детстве своего супруга. Но в разговоре с Шери Селина узнала о Риде не больше, чем от самого Рида. Каждый раз, когда Селина заговаривала о Риде, его мать заявляла что-нибудь вроде «Рид всегда был на редкость спокойным и серьезным мальчиком», а затем принималась рассказывать о собственных проказах – видимо, чтобы подчеркнуть, как не похож на нее сын.
Несколько раз в течение вечера Рид пытался перебить их беседу и освободить Селину от общества матери, но Шери была настойчива. Наконец Селина знаками объяснила, что не против беседы с Шери, и Рид оставил их в покое.
Этим утром, когда Адель, бабушка Таппер и бабушка Уорли расселись вокруг кухонного стола в доме Селины, попивая кофе и обмениваясь женскими разговорами, ожидая, когда подойдет время отправляться в церковь, Адель предсказала, что Шери попытается стать центром внимания на церемонии.
– Если я еще хотя бы раз услышу, насколько она «чувствительна», я взбешусь, – произнесла Эдна Уорли, покачивая головой.
– Могу поручиться, эта женщина не знает различий между любовью и похотью, – вынесла суровый приговор Гейл Таппер.
Селина ничего не сказала, но теперь она стала лучше понимать, почему Рид столь невысокого мнения о браке.
Адель оказалась права насчет попытки Шери привлечь к себе общее внимание. Шери без стеснения рыдала на протяжении всей церемонии. Принимая гостей, она перед каждым из них извинялась за испорченный макияж, объясняя, что не в силах сдержать слезы – «ведь церемония была так прелестна!». Затем она добавляла, что это напомнило ей о собственном последнем замужестве, и после этого начинала бесконечный рассказ о свадьбе с Биллом. В конце концов, она задержала фотографа на двадцать минут, чтобы подправить макияж.
Но теперь фотографирование было закончено, и гости двинулись в зал. Шери шла справа от Селины, воодушевленно щебеча, пока Адель передавала жестами ее слова. Внезапно лицо Адель исказилось гримасой, и она показала жестами:
– Снова она завела волынку о своей чувствительной натуре! Клянусь, я готова удавить ее садовым шлангом.
Селина понимающе улыбнулась тете и вдруг заметила, что Адель покраснела. Оглянувшись через плечо, Селина увидела смущенное выражение на лице Рида и поняла, что он прочел знаки Адель.
Адель быстро принялась передавать слова Шери, но Селина не улавливала ни одного из них. До сих пор Рид выказывал только равнодушие к поведению собственной матери, иногда изображал сдержанное удивление. Но теперь Селина поняла, что под этой маской он прячет смущение. Селина решила, что сейчас Рид нуждается в участии, незаметно взяла его за руку и пожала ее.
Рид догадывался, что не только тетушке Адель хотелось бы удавить его мать садовым шлангом и потребовать немедленного расторжения брака, так как Шери разошлась вовсю – в первый раз с тех пор, как появилась в Смитсшире. Но Селина попыталась поддержать его – должно быть, она уже сгорает от желания иметь ребенка, напомнил он себе. Однако благодарно улыбнулся.
У Селины упало сердце при виде его мягкой усмешки. Шери оказалась забыта, Селина вновь почувствовала себя так, словно осталась наедине с Ридом, и нервно боролась с желанием. В этот момент они вошли в зал, и их окружила толпа родственников и друзей. В последующие несколько часов Селине приходилось только жевать, принимать поздравления, резать свадебный пирог и отвечать на пожелания.
Наконец. Адель коснулась ее плеча.
– Тебе пора раздать букет, а Риду – снять подвязку, и вы вдвоем уйдете, – показала она.
Селина словно задеревенела. Она настояла на том, чтобы побыть в зале еще немного, затем заметила обеих бабушек, беседующих с Шери, – на лицах старых женщин было написано терпение, достигающее последнего предела. Кивнув, Селина замерла, а Адель постучала по бокалу, чтобы привлечь внимание гостей.
Раздавая букет, Селина испытывала неловкость от своей искусственной улыбки. Но когда Рид начал снимать ее подвязку и прикоснулся пальцами к ее икре, это теплое прикосновение мгновенно возродило пламя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47