Элен собралась было напомнить, что пока еще не считает себя помолвленной, но мешал шум пропеллера. Она откинулась на спинку сиденья и принялась наблюдать, как земля уходит вниз.
– Как тебе нравится этот вид? – спросил Чарльз, когда они поднялись в воздух.
– Чудесный, – ответила Элен, преодолевая приступ страха. Она еще не говорила Чарльзу, что не любит летать. Хотя при необходимости и вступала на борт самолета, но удовольствия никогда не получала. Лишь один-единственный раз она хорошо себя чувствовала в полете. Это когда они с Питером спасали семью летчика Пайерса. Наверное, просто некогда было бояться. Да, но ведь и на обратном пути на место катастрофы она не испытывала страха, даже не нервничала, призналась себе Элен. Получается, что небывалым для себя спокойствием она была обязана присутствию Питера? «Ерунда, просто я слишком тревожилась о Пайерсах и забыла о себе», – решила она.
Чарльз принялся показывать ей различные достопримечательности и, к облегчению Элен, вполне довольствовался ее молчаливой улыбкой и кивками.
Когда они приземлились, Элен, все время полета крепко державшаяся за край сиденья, едва сумела разжать пальцы. Но все-таки справилась с этим и с достоинством покинула вертолет.
Пока лифт возносил их к ресторану на вершине горы, она пыталась вновь обрести чувство радостного волнения, которое раньше всегда испытывала в обществе Чарльза. Но ей по-прежнему было не по себе.
– Беру на себя смелость предположить, – сказал Чарльз, когда они разместились за столиком у окна и заказали напитки, – что ты готова меня простить. Другую возможность даже не хочу принимать в расчет. – Он наклонился к ней и подкупающе улыбнулся. – Где бы ты хотела провести медовый месяц? Я подумываю о Париже и Венеции. Оба эти города особенно хороши весной.
– Я не была ни в одном из них.
Элен представила, как они с Чарльзом прогуливаются по улочкам Парижа, а потом плывут в гондоле по Венеции. Но эти картины, вместо того чтобы привести ее в восторг, только еще больше смутили.
– Я не уверена, что готова строить планы на медовый месяц.
Чарльз насупился.
– Никогда не думал, что ты можешь быть такой ограниченной. В самом деле, ты ведешь себя как ребенок. Или тебе мало моего унижения? Чего ты еще хочешь от меня?
– Я не просила тебя унижаться, – возразила она сухо.
Он взглянул на нее умоляюще.
– Что мне еще сделать, чтобы загладить свою вину?
Элен пожала плечами.
– Не знаю. – Выражение раскаяния в его глазах заставляло ее чувствовать себя безжалостной. – Может, ты и прав, я и впрямь веду себя как ребенок. Но я ведь никогда не была «светской».
Он снова улыбнулся и погладил ее по щеке.
– Это одна из черт, которые так восхищают меня в тебе. Я ненавижу себя за то, что обидел такое невинное, доверчивое создание. Послушай, что, если мы перестанем сейчас обсуждать наши отношения, а просто будем наслаждаться едой и красотами пейзажа?
Элен сейчас больше всего хотелось остаться одной, но она уже пробовала избегать Чарльза, и это отнюдь не помогло ей принять верное решение. Если она проведет весь день с ним, возможно, это подскажет, как правильно поступить? Она выдавила улыбку.
– Я согласна.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Но день, проведенный с Чарльзом, так и не разрешил проблемы. Элен признала это несколько часов спустя, сидя одна в своей квартире. С тех пор как она вернулась домой, Чарльз успел уже дважды позвонить ей. Первый раз он хотел убедиться, что она благополучно добралась до дома, второй – удостовериться, что изысканный ужин, который он заказал для нее в ресторане, уже доставлен. Оба раза Элен благодарила за заботу и чувствовала себя негодяйкой, потому что никак не могла простить его.
Теперь, переодевшись в старый спортивный костюм, она сидела на диване и ела пирог с сыром, прибывший в числе прочих блюд. Перед ней на столике лежало обручальное кольцо, подаренное Чарльзом, и бриллиант в пять карат ослепительно сверкал при свете лампы.
Неужели она способна упустить самый выгодный шанс, который когда-либо выпадал ей? Чарльз сможет обеспечить ей жизнь, которой позавидует большинство женщин. Более того, если она не выйдет за него замуж, то, вполне возможно, больше не найдет никого другого и окончит свою жизнь в одиночестве… без детей, без мужа.
В дверь постучали, и у Элен вырвался стон. В ее теперешнем настроении ей было не до общения.
Стук повторился. Элен открыла дверь и в изумлении уставилась на посетителя. Если бы не запоминающиеся ярко-голубые глаза, она вряд ли узнала бы его. Волосы были коротко подстрижены, а борода и усы исчезли.
– Подозреваю, что выгляжу несколько иначе, – произнес Питер, потирая гладко выбритый подбородок.
– Да… – вот и все, что Элен сумела из себя выдавить. Питера, строго говоря, нельзя было назвать писаным красавцем, но у него были правильные черты лица, а его мужественный подбородок свидетельствовал о твердости характера.
– Через несколько дней я уезжаю в Гватемалу, а в том климате разумнее быть чисто выбритым. – Он кивнул головой в сторону комнаты: – Вы не против, если я зайду?
– Вообще-то я рассчитывала провести вечер в одиночестве, – сказала Элен, безмерно удивленная его появлением. Она была уверена, что он больше не захочет ее видеть.
Не обратив внимания на ее не слишком гостеприимный тон, Питер прошел в прихожую. Подождав, пока она закроет дверь и повернется к нему лицом, он сказал:
– Я пришел, чтобы извиниться. Наверное, вчера я был слишком циничным.
Стараясь не поддаваться непонятному беспокойству, которое охватывало ее в его присутствии, Элен досадливо вздохнула.
– Возможно, вы поспешили с вашими извинениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42