- Ты до сих пор не спросила меня об этом. Моника замерла. Резко развернувшись к нему лицом, с румянцем гнева на щеках, она произнесла:
- Ты должен был представиться сам. В твоем воспитании, мистер, большие пробелы. Если бы ты сразу назвал свое имя, то ничего этого, возможно, не случилось бы.
Он хлопнул себя ладонью по лбу, но глаза его сохраняли скептическое выражение.
- Синклер. Остин Синклер.
- Залезай в машину, Остин Синклер. С радостью доставлю тебя до дома, чтобы ты унял там свои боли.
- Ты всегда столь же любезна, мисс?.. - спросил он, садясь в грузовик.
- Далеко не всегда, - ответила она сдержанно. -Кстати, мое имя - Моника Скай. Мама хотела назвать меня Монтаной, чтобы я всегда помнила, откуда родом, но бабушка сказала, что Монтана не очень-то подходящее имя для дамы.
- Она права, - подтвердил мужчина. Моника дала знак Дэйзи вскочить в грузовик. Заводя мотор, она кинула на Остина насмешливый взгляд.
- Итак, ты один из тех, кто мотается по стране и сгоняет людей с насиженных мест. Я слышала про таких.
- Я никого не "сгонял" с насиженного места. Харрисоны продали мне землю по доброй воле.
- Ну да! За все эти годы я ни разу не слышала от них о желании совершить такую глупость.
Остин закрыл глаза в надежде приглушить боль.
- Послушай, поскольку нам выпало стать соседями, то ты могла бы, наверное, оказать дружескую услугу и.., помолчать.
- Это мне по душе, - ответила она.
Моника подняла глаза на полную луну, освещавшую грунтовую дорогу. Луна была похожа на мерцающее серебром озеро, воспарившее над волшебными горными вершинами цвета индиго. Множество раз Моника испытывала безумное желание шагнуть в мир за этими горами, но всегда ее отрезвляло сознание, что ее подлинная жизненная цель - это родной дом и родные корни, глубоко ушедшие в здешние края.
От других она слышала о гипнотической луне над далеким Средиземным морем или о красотах лунного света в экваториальных странах, но не вполне доверяла этим речам. Луна над Монтаной напоминала один из тех кружевных зеркальных шаров, которые бабушка обычно развешивала в гостиной в канун Нового года. После пожелания друг другу здоровья, богатства и счастья Аделаида советовала Монике полагаться только на собственные силы, чтобы воплотить мечты в реальность.
Моника не верила ни в сказки, ни в досужие вымыслы, ни в мужские слова о доверии. Она была реалисткой. Луна не сойдет со своей орбиты. Жаль, что не все понимают это.
Глава 2
Моника свернула на деревенскую дорогу, которая вела из ее земель к Харрисонам.
- Это ненадолго, девочка, - рассеянно сказала она Дэйзи, спокойно сидящей на обитом рассохшейся кожей сиденье между хозяйкой и незнакомцем.
Моника не могла понять, почему Харрисоны уехали не попрощавшись. Их исчезновение повергло ее в печаль, сродни той, что бывает после смерти близких. Как бы там ни было, но у Моники возникло чувство, будто она брошена.., в очередной раз. Она больше не увидит старушку Харриэт, очаровательную ирландку, подругу Аделаиды. Ту самую Харриэт, которая постоянно угощала Аделаиду своей выпечкой, соленьями, желе или просто приходила поболтать. Аделаида в ответ обучала Харриэт шитью, вязанию, плетению кружев и вышиванию. Харриэт была тем живым звеном, что связывало Монику с бабушкой. Вместе они предавались воспоминаниям, пересказывали любимые бабушкины истории о детстве ее внучки в горах. Благодаря Харриэт Моника никогда не забывала о тех жестокостях, что ей довелось пережить в школьную пору. Она с радостью бы стерла из памяти то время.
- Необязательно провожать меня до дома, - вывел ее из задумчивости Остин.
- Меня это не обременит. Хотя, по-моему, ты вполне мог бы в наказание добрести до дома своими ленивыми ногами.
Остин застонал в полный голос.
- У меня не "ленивые ноги", а ранение по твоей вине! Я всего лишь хочу поскорее избавиться от тебя и твоей зловещей собаки!
Она нажала на тормоза и резко остановила грузовик. Остин вылез, придерживая раненую ногу. Дэйзи готова была наброситься на Остина, едва тот сделает неверный шаг. Трудно сказать, от чего он устал больше - от нацеленного на него ружья Моники или от мысли, что зубы овчарки вот-вот вцепятся в его раненую ногу.
- Спасибо, что подбросила меня. - Он с опаской заковылял к дому вслед за Моникой. - Теперь ты на моей земле, и, пожалуйста, покинь ее. В противном случае я возьму ружье и подстрелю тебя, ясно? Как тебе это понравится?
- Ты осквернил дом Харрисонов! - всплеснула руками Моника. - Что ты натворил? Разрушил крышу, фасад... Господи, дом выглядит так, будто в него угодила молния!
- Отныне это мои владения. Я волен поступать здесь как пожелаю. Я расплатился за дом наличными. - Добравшись до дверного проема, где некогда была входная дверь, он повернулся лицом к Монике. - Я отстрою его заново на современный лад.
От дома Харриэт и Чака не осталось практически ничего. Моника хорошо помнила их старую кухню с белыми столешницами, с крытым линолеумом в черно-белую полоску полом, с печкой, работавшей от баллонов с газом, от которой по всему дому шел аромат свежей выпечки. Помнила старинные немецкие часы с кукушкой на стене, коллекцию петухов из фаянса, дерева, гипса и фарфора, которые Харриэт расставляла по полкам, столам и подоконникам. Маленькой девочкой Моника собирала цветы для Аделаиды, Розы и Харриэт. Всякий раз, когда она вешала на шею Харриэт гирлянду из маргариток, добрая женщина заключала Монику в объятия, целовала в щеку и отпускала домой с какой-нибудь изысканной сладостью, а ими скромные трапезы в бревенчатой хижине семейства Скай не были богаты.
Глаза Моники увлажнились слезами, но она не хотела, чтобы этот мистер Остин Синклер заметил ее слабость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41