И сказал, что это никогда не повторится...
И слава богу! Вряд ли она сможет вынести такое второй раз.
Глава 8
Известие облетело город менее чем за час: Моника Скай заставила Джейка Симмонса выплатить ей за телят по семьдесят пять центов за фунт. Еще ни один фермер не сбывал Джейку товар по таким высоким расценкам. То обстоятельство, что именно Моника Скай, "женщина с гор", добилась подобного, придавало сделке еще большую загадочность.
На новый лад перетолковывались и приукрашивались подробности недавнего разговора в парикмахерской. Мэр города, владевший самым большим в здешнем крае поголовьем крупного рогатого скота, предложил нанять Остина Синклера для проведения всех торговых операций в фермерском бизнесе.
Давно привыкшая к тому, что горожане таращатся на нее и показывают пальцем, Моника не обратила особого внимания на повышенный интерес к ее персоне, когда ходила сегодня по своим делам. Равно как не заметила, что в устремленных на нее взорах не насмешка, а восхищение.
Сидящая в салоне красоты под сушилкой женщина увидела в окно, как Моника идет через улицу в универсам, и обратилась к соседке:
- Элма со слов Трэйс Саутерн утверждает, что с Джейком едва не случился сердечный приступ из-за того, как с ним поступила Моника. Можно подумать, будто она - единственная в долине, кто продает телят.
- С этой девчонкой держи ухо востро. Вся пошла в свою бабушку, откликнулась соседка.
К той минуте, когда Моника появилась в универсаме, доктор, покупавший там что-то, знал о деталях ее сделки с Джейком больше, чем она сама.
- У Трэйс длинный язычок, - прокомментировала Моника данное обстоятельство.
- Еще какой, - подтвердил доктор. - Она уже оповестила всех в салоне красоты по телефону, пока печатала на машинке твои бумаги. Я услышал об этом в аптеке от Билла Хайстетлера. В аптеку она позвонила сразу после звонка в салон красоты.
- В самом деле? А почему Биллу?
- А ты не знаешь? - спросил доктор, подозрительно прищурив глаз.
- Знаю что?
- Что Билл Хайстетлер сохнет по тебе.
- Это, должно быть, шутка, - рассмеялась она. Доктор нахмурил брови и уставился на Монику.
- Иногда мне кажется, что Аделаида оказала тебе плохую услугу, воспитав такой дикаркой. Всем вокруг известно, что Билл, когда ты появляешься в городе, следит за тобой, словно ястреб за добычей.
- Это потому, что он ненавидит меня... Я еще никогда не слышала подобной чепухи.
- А когда ты вообще разговаривала?
- То есть?
- Ты мне-то едва доверяешь, что уж говорить про других в городе.
- Верно. Так лучше всего, - твердо ответила она.
- Возможно, так оно и было, пока Аделаида была жива, но теперь у тебя другая жизнь. Все изменилось. Вот что я тебе скажу.
Моника подняла на него глаза.
- Что вы хотите сказать?
- Что пора тебе стать женщиной. Выйти замуж. Иметь детей.
- Если это предложение, то так его не делают, обрубила она.
- Что происходит между тобой и Остином Синклером? И не говори мне, что ты всего лишь пальнула в него дробью.
- Остин Синклер? - От одного его имени она ощутила жар и молила Бога, чтобы краска смущения не бросилась в лицо. - Это смешно. Не выношу подобных типов. Он брокер.
- Да, и он всерьез распалил тебя.
- Ничего подобного. Он лишь посоветовал мне, как с выгодой продать скот. Вот и все, - солгала она, глядя прямо в глаза доктору.
- Можешь дурачить других, Моника, но я знаю тебя как облупленную.
Моника издала раздраженный вздох.
- Это все, что вы хотели сказать?
- Нет, но об остальном я предпочел бы побеседовать у себя.
- Нет ничего такого, что мы не можем обсудить прямо здесь и сейчас.
- Есть, Моника. - Он подошел к ней вплотную и шепнул:
- Аделаида говорила с тобой когда-нибудь о контрацепции?
- По-моему, это не проблема, - смутилась Моника.
- Надеюсь, что так, - откликнулся доктор и прошествовал к прилавку выбить чек.
Ошеломленная и смущенная разом, Моника схватила банку овсянки и, повернувшись кругом, уткнулась в Трэйс.
- Трэйс, я не заметила тебя!
Моника увидела, как зло блеснули глаза Трэйс. Та всегда цеплялась к Монике по мелочам. Бабушка говорила, что она завидует Монике. Но у Трэйс не было причин для зависти...
Два дня Остин работал не покладая рук в надежде излечиться от всяких дум о Монике. Старая крыша была заново обшита гонтом, двое плотников заканчивали сборку нового изысканного гарнитура. На кухне Остин отштукатурил и тщательно измерил рулеткой перегородку из гипса и с помощью одного из плотников установил вдоль нее кухонные шкафчики и навесил двери. Ночью, когда рабочие ушли, Остин покрасил в гостиной стены, вмонтировал в потолок подсветку и провел электропровода. Лишь на рассвете он позволил себе часок вздремнуть до прихода рабочих.
В полудреме он заново пережил поцелуи Моники. Как будто она пришла к нему вновь, появившись в дверях словно призрак, только в ее прикосновениях не было ничего призрачного. На этот раз он не прервал поцелуй, и она не отстранилась, а стала медленно снимать с него одежду, касаясь кончиками пальцев и губами его обнаженного тела. Он едва сдерживал себя.
- Моника! - жадно выкрикнул он ее имя и проснулся. Он был в испарине. Взъерошил волосы и сказал со стоном:
- Я обуздаю свои желания. - Он пружинисто выпрыгнул из кровати и протопал на кухню сварить кофе. - Зрелые мужчины не сходят с ума из-за женщин. Во всяком случае, не я!..
Полдюжины грузовиков съехалось к дому Остина. Звон инструментов, гудение аэрокомпрессоров, свист краскораспылителей звучали для Остина как торжественная симфония. Он гордился домом, который воздвигал, а еще больше тем, что лично участвовал в этом. Изо дня в день он убеждался, что не только наделен талантом строителя, но и получает от этой работы наслаждение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41