Федор Петрович занял свое место, и карета тронулась по мостовой.
Они шли, притихшие от восторга, по узким служебным коридорам Мариинки. И вот наконец они за кулисами, где свой особый запах, своя атмосфера. Вот сцена, где работают монтировщики, готовя декорацию к вечернему спектаклю. Артисты, музыканты еще только съезжаются. Отца радостно и громко приветствуют коллеги. Его любят все - и рабочие, и оркестранты, и режиссеры, и артисты. И когда видят в компании двух дочерей, тут же оказывают им знаки внимания. Девочки слегка смущены таким особым отношением к ним всех этих симпатичных людей. Но вскоре появляются режиссер, дирижер, суета прекращается, все собираются в зале, и Федор Петрович делает знак дочерям: всe, тишина, начинается работа, больше вас никто развлекать не будет, делайте что хотите, только не мешайте репетиции.
А они и рады. Теперь можно спокойно, когда никто не отвлекает, изучать театр, кулисы, сцену, декорации, заглянуть в гримуборные певцов и, что особенно интересно, - певиц. Двери гримерных открыты, все артистки на репетиции. Девочки заглядывают в каждую из них. На столах лежат парики, пудра, кремы, гребешки, заколки, шпильки, подвязки для чулок, кисточки, красивые флакончики с духами и всякой другой цветной парфюмерной водой. Ленточки, шнурочки, браслетики, жемчужная нитка бус. В одной гримерной на туалетном столике возле трюмо актриса оставила бархатную шкатулочку. Вера, оглядываясь по сторонам, дрожащими руками открыла шкатулку и увидела две гранатовые сережки. Она тут же защелкнула коробочку, испуганная, как будто совершила преступление, и на цыпочках вышла из комнаты.
После этой первой репетиции Федор Петрович, конечно, не мог отделаться от своих дочерей, от просьб брать их с ним постоянно. На это он ответил категорическим отказом - работа есть работа, но дал слово, что будет изредка разрешать им появляться в театре.
Комиссаржевский старался никогда не обманывать своих детей, и Вера с Надей стали завсегдатаями Мариинки. К ним относились как к членам коллектива. Теперь они старались не только бегать по гримерным. Если надо чем-нибудь помочь, что-то принести, подать. Любому поручению они были очень рады, ведь они ощущали себя нужными, полезными великому делу оперного искусства.
Но и свои опыты продолжали, особенно Вера. Она уже давно не стеснялась ни актеров, ни музыкантов, ни режиссера и в свободные у артистов минуты пыталась петь со сцены. Однажды в перерыве репетиции, когда все разошлись, думая, что в зале никого нет, Вера решила порепетировать арию Демона. И вдруг услышала аплодисменты. Душа ушла в пятки, и в то же время она ощутила радость оттого, что кто-то из театральных людей оценил ее старания. Это была партнерша отца, певица Рааб.
- Отлично, Верочка! - крикнула актриса из зала. - Только меньше страдай, меньше этих жестов руками, ты ведь Демон, а Демон не страдает, он спокоен и равнодушен ко всему.
Вера с Надей росли, и их стали брать на вечерние спектакли, где они с матерью, Марией Николаевной, сидели в служебной ложе, сбоку над сценой. Иногда в их ложе вместе с ними сидели Мусоргский и Горбунов, и это было настоящим праздником. Вера не представляла свою жизнь без театра.
Продолжались и домашние спектакли, в которых смирившийся с увлечением дочери - от судьбы не уйдешь! - Федор Петрович нередко выступал режиссером. Спектакли в доме Комиссаржевских видели приглашенные артисты, коллеги Федора Петровича, и все остальные в один голос выделяли Веру вовсе не из вежливости, не из любви к ее отцу.
Когда Вере было тринадцать лет, ее родители разошлись. В Вильне после нескольких своих концертов Федор Петрович вновь встретился со своей бывшей возлюбленной, княжной Курцевич, и старый потухший роман разгорелся с новой силой. Комиссаржевский покинул Петербург и переселился в Москву, контракт с Мариинским театром он не продлил.
Вера с Надей учились в институте благородных девиц в Вильне, но к занятиям были равнодушны и особыми успехами в учебе не отличались.
Чтобы развеять грустную атмосферу, которая воцарилась после ухода отца, Вера прибегала к сценическим импровизациям. Она ставила рядом два кресла и, пересаживаясь с одного на другое, изображала разных персонажей.
Сестра Надежда, наблюдая за игрой Веры, говорила:
- Тебе надо идти в Мариинку! Не надо ни в какие театральные училища. Ты и так все знаешь. Приди, покажись директору, и тебя сразу возьмут. Будешь играть только главные роли!
Вера отвечала:
- В театре интриги, помнишь, что говорил папа или Горбунов? Актеры готовы заклевать друг друга. Не пойду.
Но она была неискренна. Интриги в театре вовсе ее не волновали. Она ждала, когда представится случай. Теперь театральный народ все реже бывал у них в доме. Ведь приходили к отцу. Но Вера знала - Бог распорядится как нужно, она должна стать актрисой, а если не станет, значит, и не суждено. В театральное училище она поступать не собиралась.
И время пришло. Отец позвал ее в Москву. Мария Николаевна не стала возражать. Федор Комиссаржевский заведовал в консерватории оперным классом и имел большие связи. Мария Николаевна ничего не могла дать Вере, а в Москве ее могла ждать карьера. Замуж она не вышла, роман с художником графом Владимиром Муравьевым, который был ее женихом и никто не сомневался в будущем счастливых влюбленных, закончился плачевно и отозвался глубокой травмой в Вериной душе.
Они с Владимиром жили вместе, но венчание все откладывали - решили проверить свои чувства. Тогда и выяснилось, что художник не верен ей. Свои долгие отсутствия он объяснял работой в мастерской, а на самом деле вдохновенно трудился совсем на другом, отнюдь не столь творческом поприще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100