А в Москве психоаналитики загнаны были в подполье, их как бы и не было. Про психоанализ не писали даже в специальной литературе, хотя методом его еще как пользовались - особенно при лечении некоторых форм шизофрении. Но чтоб практиковать, чтоб помочь... Это же противоречило марксизму!
Так что Лизе предстояло выкарабкиваться самой. С помощью Иры.
5
- Все надо делать вовремя, - мудро изрекла Ира.
- Если бы я представляла, что меня ждет! - простонала в ответ Лиза. Ирка, я пропадаю!
Они валялись на кушетке в Лизиной комнате - кушетку можно было раздвинуть, засунув в образовавшуюся щель подушки, - и бездельничали: не листали учебники, не читали, почти не разговаривали, обменивались лишь немногими репликами.
День после экзамена - это свято: все сачкуют. Ну скажите, какой болван будет в этот день заниматься? Да никакой, разве что отъявленный, презираемый всеми зубрила. А Лиза с подружкой зубрилами-то уж точно не были. Вот они и валялись. Тем более что за окном падал пушистый снег, нагоняя на девочек сладкую дрему, сгущались синие сумерки, а на столе стоял огромный пакет с пирожками - Вера Ивановна отпустила Иру с ночевкой, - и можно было не ходить даже в столовку.
- Ты все боялась родить негритят, - напомнила Ира.
- Да, боялась, - не стала отрицать Лиза. - И еще жалела маму.
- А помнишь, как глазели на него на вокзале? - набирала очки Ира. Надо же было успокаивать Лизу! - А тот дурак в купе? Ну тот, который полковник?
- Так ведь он дурак.
- Дураков везде много, - назидательно заметила Ира. - И в Париже тоже. Ты бы там страдала.
- Я и здесь страдаю.
- Значит, надо перебороть себя и забыть.
- Может, научишь как?
Замолчали. Слезы, крики, вспышки отчаяния - все перенесла верная подруга Ира. Уговаривала и утешала Лизу часами. А потом подоспела сессия. Хочешь не хочешь, надо сдавать. Пришлось приналечь: на арабский - Лизе и на китайский - Ире. Занимались у Иры - в основном из-за сытной кормежки: времени на очереди в столовку, конечно, не было. А отдыхали у Лизы.
- Ну так, - распорядилась их жизнью Ира, - два часа занимаемся, пятнадцать минут говорим о Жане. Идет?
- Идет, - согласилась Лиза, и стоило ей нарушить регламент, как беспощадная Ира сурово напоминала о соглашении.
- Что это Лизонька так похудела? - в первый же вечер, лишь только остались они одни, спросила у дочери Вера Ивановна. - И какие-то у нее такие глаза...
- Дай слово, что никому не скажешь!
- Даю.
Ира все рассказала.
- Да что ты говоришь? Негр? Настоящий негр? - всполошилась Вера Ивановна. - Вот и хорошо, что уехал. Негр... Еще чего не хватало!
- Да какое это имеет значение? - рассердилась Ира. - А если бы мой Борис был негром?
- Скажешь тоже! - Вера Ивановна аж руками всплеснула. - Ну уж нет, никаких нам негров не надо!
- Так ты расистка? - ехидно поинтересовалась Ира.
- Не обзывайся, пожалуйста, - призвала ее к порядку Вера Ивановна. Никакая я не расистка, но негр... Вы б еще папуаса мне привели!
- Во-первых, никого мы к тебе не приводили, - возмутилась Ира. Во-вторых, сравнивать Жана с папуасом... Он такая умница, так воспитан... Нашим мальчишкам рядом с ним не стоять! Ох, мама, все-таки ты расистка.
В этот вечер они впервые поссорились всерьез, по-настоящему, но потом, естественно, помирились. Вера Ивановна снова дала честное благородное слово никому ничего не рассказывать, ночью обо всем поведала мужу, и тот с солдат-ской прямотой высказал все, о чем она думала и сама.
- Вот они, ваши новые времена! Напустили в Москву иностранцев: всяких негров, арабов, китайцев... Ну китайцы - куда ни шло. - Он вспомнил вовремя, какой страной занимается его дочка. - Да, китайцы, корейцы ладно, но негры... И эти их Ленгоры - танцы, шманцы... А ты поощряешь!
- Ну, теперь я виновата!
И Вера Ивановна поссорилась уже с мужем. Но он не умел на нее сердиться и всегда, неизменно мирился первым.
- Помнишь Кима? - неожиданно спросил он. - И Васю Ли? Как они нам помогали устроиться и учили делать их капусту кимчхи и лапшу куксу?
- А Карамат подарила мне узбекское сюзане, помнишь? - подхватила Вера Ивановна и благодарно сжала большую теплую руку мужа. - Я похвалила, а она тут же сняла его со стены - "так у нас принято", - и я не смогла отказаться. А ведь как пострадали они в тридцатых... Могли бы нас и возненавидеть.
- Да при чем здесь мы? Но вообще ты права: раз мы русские, так за все в ответе. Могли, еще как! Ты уж будь с ней поласковей, хорошо? Они ж у нас еще маленькие.
И Вера Ивановна подсовывала Лизе лучшие кусочки, поила чаем, пекла пироги, выдала, когда грянули морозы, теплую, толстую, связанную собственноручно в Норильске кофту, и эти простые мелочи потихоньку отогревали осиротевшую Лизину душу.
И еще - Артем. То ли Ира что-то шепнула своему Борису, а тот - другу, то ли такое случилось уж совпадение, только Артем снова возник в Лизиной жизни: явился однажды в дом вместе с Борькой, а там как раз Лиза.
- Ой, привет!
Серые умные глаза вспыхнули радостью, и незримыми токами эта радость передалась Лизе. Она не знала еще, что когда человек одинок - так, как была одинока сейчас она, - то спасает сама мысль, что кому-то ты нужен.
- А мы занимаемся, - зачем-то объяснила она и торопливо добавила: - Но у нас как раз перерыв.
- Знаю, - спокойно сказал Борис, он был уже своим в этом доме. - Ваше расписание мне известно. Пошли погуляем! Сегодня чуть потеплело.
И они вчетвером вышли на улицу.
Мороз под тридцать покинул Москву, переместился к себе, на Север, и только особая, чуткая тишина да жесткий хруст сухого ломкого снега, какие всегда сопутствуют сильным морозам, напоминали о том, как люто было еще вчера в городе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125