- Разрешаю, разрешаю, - пропела она. - Кто-то должен нести чемоданы?
"Дурочка, - с печалью и нежностью подумал Жан. - Это ведь навсегда..." Он чувствовал себя рядом с ней таким взрослым, пожившим, изверившимся, что сам поразился своим ощущениям. Что с ним такое? Как с этим бороться и как с этим жить? Все слова сказаны, уговоры все позади. "Чемоданы..." Ах, дурочка...
* * *
На вокзале, шагая с чемоданами по перрону, возвышаясь над всеми на голову - зато они выигрывали в объеме, эти толстяки и толстухи, - Жан с грустью признал, что в чем-то его Лиза права. Как на него все глазели! Ну что в нем такого особенного? Он знал, что красив и строен, умен и интеллигентен, и это отражается и в его глазах с длинными загнутыми ресницами, и в спокойном взгляде, в легкой походке, вообще - во всем. Но смотрят на него совсем не поэтому, а потому, что он негр.
Ира с Лизой шли рядом, наперебой щебетали о чем-то, чуть напряженно, чуть громче, чем следовало. Лиза даже взяла его под руку, невзирая на чемодан, и так шагала в тряпочных белых босоножках, не обращая внимания ни на взгляды - изумленные, едва ли не негодующие, - ни на реплику, нарочито громкую:
- Белого, что ли, найти не могла?
Нервно дернулась рука Жана, но Лиза удержала его.
- Тихо, тихо, - погладила она эту родную руку. - Если я, как ты однажды сказал, "дурочка", то они - злобные дураки. Чувствуешь разницу?
- А я так и не научил тебя моему француз-скому, - невесело улыбнулся Жан. - Далее чем "бонжур", "мерси" да "ле ливр", мы с тобой не продвинулись.
- Ну, положим, первые два слова я и без тебя знала.
Лиза теснее прижалась к Жану. Теперь она и в самом деле никого, кроме него, не видела. Так вспомнилось, как сидели они рядышком, раскрыв учебник, и Жан что-то рассказывал ей из грамматики, а она только видела глубокие его глаза, тонкие пальцы, жесткие даже на вид волосы.
- Не надо французского, - тихо, почти шепотом сказала она тогда. Давай вместо французского побудем вместе.
Он задохнулся от этой ее естественности, детской смелости. "Никогда ее не обижу..." - поклялся себе. И не обидел: все было так, как хотелось этой зеленоглазой русалке. А теперь все кончается, потому что так решила она. Из-за чего? Из-за таких вот толстых теток?
- Еще не поздно, шерри, - прошептал Жан.
- Что, что? - переспросила Лиза.
Они стояли уже у вагона. Ира деликатно отошла в сторону.
- Ничего, - покачал головой Жан. - Ты заходи на почту, хорошо? Каждый день, ладно?
- Ладно, ладно...
- А ты мне напишешь? - все не мог отойти Жан.
- Да.
- Сразу?
- Ага.
Они стояли и смотрели друг на друга, глупые дети! Ира меж тем отдала проводнице билеты, и пришлось оторваться от Лизы, чтобы втащить чемоданы в купе, положить их под нижнюю полку. Дородные, очень довольные собой супруги, отбывавшие в богатый ведомственный санаторий, уставились на Жана ну уж совершенно бесстыдно. Муж, в зеленом военном кителе, от негодования, казалось, потерял дар речи. Он лишь кивнул в ответ на вопрос - "можно?" - и встал, разрешая чемоданы спрятать. Жена, в розовом шифоновом платье огромный бюст колыхался в голубом лифчике, - покинула купе весьма демонстративно.
"Милая моя, моя шерри, как же ты проведешь больше суток с этими динозаврами?" Жан обнял Лизу за плечи.
- Ничего, - шепнула она, покосившись на полковника, укрывшегося от этого безобразия газетой. - Не волнуйся. Нас же двое, всю дорогу мы будем с Ирой. Ты иди, не жди отправления.
А он и не в силах был ждать. Она, его милая, его шерри, от него уезжала, и все, весь мир были против них двоих.
Стоило исчезнуть негру, как полковник опустил газету. "Эта, черненькая, вроде приличная девушка, - предался он мучительным размышлениям, - а та, зеленоглазая... - полковник серьезно задумался: старался быть объективным и честным, - ...тоже, кажется, ничего. Все при ней, и вдруг - негр! Черт знает что такое! Сталина на них нет", сокрушенно пришел он к банальному выводу.
Вошла супруга.
- Ну что, Васенька, перекусим? Да вы сидите, сидите, - остановила она встрепенувшихся девушек. - Выпейте с нами: все ж как-никак, едем в одном купе, соседи...
На стол была уже выставлена бутылочка коньяка, вываливалась всевозможная снедь.
- Нет, спасибо, - суховато сказала Ира, и они с Лизой выбрались в коридор.
Так и стояли, глядя на проносившиеся мимо деревья, огороды, деревянные домики, пока там, сзади, пили, закусывали и зачем-то включали-вы-ключали радио.
- Повезло, - хмыкнула Лиза. - Так и будут пьянствовать всю дорогу.
Она не ошиблась. Супруги именно таким образом понимали отпуск: лечебные процедуры, море и выпивка. Море и процедуры были еще впереди, коньяк же - вот он, стоит на столе!
- Заходите, мы уже - все! - крикнул полковник.
И он, и его жена подобрели, повеселели и все пытались завести разговор про Жана: мол, где вы, девочки, учитесь, а иностранцы там у вас есть?.. И все такое прочее. Но Лиза с Ирой, хотя военными не были, оборону держали стойко, и ничего Вася с Верочкой от них не узнали. Тогда они стали нахваливать свой, как видно, и в самом деле отличнейший санаторий.
- Дикарями - это ужасно! - бестактно восклицала Верочка. - Никаких удобств, какая-то там хозяйка...
- Вы сразу-то не платите, - по-отечески предупреждал полковник, - а то любят они ободрать нашего брата...
Так и доехали. Распрощались. Вышли на залитый солнцем перрон.
- Вам комнату, девочки? - выхватила их из толпы наметанным взглядом толстая розовощекая тетка.
Сияло по-особому, по-южному жаркое солнце. Плавился асфальт под каблучками беленьких босоножек. А тетка была в сапогах и в форменной куртке, и, казалось, ей - хоть бы хны! Чемоданы - теперь, когда не было рядом Жана, - были жутко тяжелыми, так хотелось поскорее от них отвязаться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73