Но Лиза уже научилась в них разбираться, только подъезды неизменно путала. А ведь сколько раз уже бывала в этом старом, с огромными балконами доме.
- Третий, третий подъезд, не второй, а третий! - крикнула ей Ира: она как раз вышла на балкон вешать белье.
- Прикрепили бы хоть таблички, - подняв голову, отозвалась Лиза.
- Придет время - прикрепят, - весело сказала Ира. - Не все же такие рассеянные...
В квартире, как и положено семейству военных, было строго и чисто. Вера Ивановна, Ирина мама, встретила Лизу, вытирая руки о пестрый передник.
- К столу, к столу! Мы уж, Лизонька, тебя заждались. А мой благоверный на сборах, так что компания исключительно женская.
Как здорово готовила Ирина мать! Мотаясь с мужем по гарнизонам, шалея от унылой гарнизонной жизни - работа для нее, учительницы, не всегда находилась, - изучила со скуки чуть ли не все национальные кухни, записывая их тонкости по старой учительской привычке в толстую линованную тетрадь. Осев наконец в Москве, любила удивить домочадцев то корейской лапшой куксу, то казахскими мантами, выискивая по базарам необходимые специи.
- Сегодня у нас все просто, - объявила она. - Щи, пельмени, грибочки.
Ничего себе - просто! Лиза уплетала всю эту вкуснятину за обе щеки и была не в силах остановиться: капуста, перченная по особым корейским рецептам - три года жили в степях Казахстана, куда выслали из Уссурийского края чуть ли не всех корейцев, - крохотные маслята в подсолнечном масле, а уж щи... Ира от Лизы не отставала. Вера Ивановна - высокая, статная, еще молодая, - подпершись, смотрела на девочек. "Хорошая у Иры подружка. Только трудно, видать, в общежитии, голодновато. Хотя Ирка моя все равно туда рвется: танцы, мальчики, болтают там до утра... Надо пироги ей давать с собой, что ли..."
- Наелись?
- Ага!
- Ну, слава Богу! Идите в Ирину комнату. Ладно, ладно, я сама помою посуду. Идите, чего уж...
- Ирка, что я наделала! - закрыв плотно дверь, сразу сказала Лиза. Это ужасно!
- Изменила Жану? - мгновенно догадалась Ира.
- Откуда ты знаешь? - ахнула пораженная ее проницательностью Лиза.
- Да у тебя все на морде написано, - проворчала в ответ Ира. - Пить надо меньше, - назидательно добавила она.
Лиза низко опустила грешную голову. Ира встала, зажгла старинную настольную лампу с амурами и шелковым абажуром. Комната озарилась нежным розовым светом.
- Ладно, - примирительно сказала она, - чего там? Теперь - лишь бы не влипнуть. Вы предохранялись?
- Нет, - пролепетала Лиза. - Ты даже не спрашиваешь, кто он...
- Кто-кто... Небось Сашка.
Ну Ирка! Насквозь все видит!
Лиза положила руки на стол, а на руки - голову. Как надежно, тепло у Иры. И защищенно: рядом мать, и уж она не позволит никакому Борису остаться на ночь... Впервые Лиза остро ощутила, что она здесь - одна.
Зазвонил телефон в коридоре, и Вера Ивановна сняла трубку.
- Ира, тебя! - крикнула она.
Ира проворно вскочила с дивана, выбежала в коридор, взяла висевшую на металлическом длинном шнуре трубку.
- Але... Саша?
Лиза тут же оказалась с ней рядом. Сделав зверское лицо, отчаянно замахала руками.
- Нет, она не у меня, - поняла ее Ира. - Не знаю... Правда, не знаю... Да откуда мне знать?
Вера Ивановна укоризненно покачала головой:
- Ах вы, дурочки! Разве это метод?
- Мама, ты обещала, - обиженно напомнила Ира.
- Молчу, молчу... Я же не виновата, что у меня есть уши. Замолкаю и удаляюсь. Чай на столе.
Ира обняла подружку.
- Останешься? Оставайся! Постелем тебе на диване.
А у Лизы и сил-то не было - снова ехать на Горы. Отяжелев от непривычно сытного обеда, обласканная в гостеприимном московском доме, она, с трудом удерживая отяжелевшие веки, смотрела, прищурившись, на высокую, стройную, очень похожую на мать Иру, и та, казалось, плыла в тумане, и слова ее - утешительные слова настоящей подруги - доносились до сознания Лизы как сквозь вату.
- Да ты у меня совсем спишь, - жалостливо сказала Ира и, обняв Лизу, увела ее назад в свою комнату.
- Нет, я не сплю, - пробормотала в ответ Лиза, пристраиваясь на диване. Глаза у нее совсем закрывались. - Просто устала.
- Ну и отдохни.
Заботливые руки положили на диван подушку, кто-то набросил на Лизу легкий пушистый плед. Она уже ничего не видела.
- Это потому, что снова пошел снег, - услышала Лиза мягкий голос хозяйки дома.
- Это потому, что вчера у них был вечер, танцы до упаду, - объяснила матери Ира.
"Это потому, что я очень несчастна, - вздохнула, проваливаясь в глубокий спасительный сон, Лиза. - Как хорошо, что можно уснуть и ни о чем не думать".
4
- Да, мальчик, - задумчиво сказала мама, - теперь и я вижу, что ты влюблен. Влюблен как безумный. А вообще любовь - это и есть болезнь: душевное расстройство, какая-то мания.
Мать сидела в большом кресле, положив полные руки на округлые подлокотники, откинув голову на его высокую спинку, мирно покачиваясь качалку купил ко дню ее рождения Пьер, за огромные деньги, на аукционе, но смотрела на сына с тревогой.
- Болезнь? - поднял на нее измученные глаза Жан.
- Не обижайся, - взяла его тонкую руку мать. - Я, может, не так сказала.
- Так, - снова опустил голову Жан. - Я думаю, думаю, думаю, и все о ней... Я просто ничего, кроме нее, не вижу.
- Но она ведь в Москве, - осторожно заметила мать: эти его слова испугали. - Как можно видеть того, кого нет? Хотя, конечно, я понимаю: можно представить.
- Нет, - не принял подсказки Жан. - Именно вижу. Однажды даже догнал какую-то девушку... Наверное, я и вправду свихнулся.
Как ни сочувствовала Марго своему Жану, все-таки она поморщилась: в их кругу так не выражались. "Свихнулся..." Ну где это видано?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73