Ее настоящая мать, Дагмар, жива! Ото всего можно сойти с ума! Ее бедная больная голова не могла все вобрать в себя.
И вдруг Улите опять стало обидно за маму, настоящую, как она считала, Ольгу Николаевну Ильину! Не нужна ей Дагмар! И ничего ей не нужно! Зачем? Зачем ей это все на "старости годах"!
Потом мысль её перекинулась на отца, - на братьев... Интересно, а если бы полюбил так Андрей, - ныне старик - пос - тупил бы с ним так же Алексей, её отец?.. Возможно и наверное... Штука в чем, что ей кажется: с Андреем никогда никакой любви бы не приключилось, - он в самом зародыше задавил бы ту любовь, да и "зародыша" бы не было...
В этом она почему-то была уверена. А вот о Роде она думать не хотела, не могла. Надо иметь свежую голову и во всем разобраться самой, без подсказки. Боже мой, и нет Макса! Нет и не будет. Для нее.
Улита поняла, что если не напьется сию секунду, то свихнется, и соседям придется взламывать дверь и везти её в психушку, потому что к тому времени она и со стариком что-нибудь сотворит!
Она схватила бутылку виски, там осталась половина, - мало! Сегодня полбутылки было мало!
Она нарыскала ещё какой-то джин.
Сделала смесь, без всяких финтифлюшек, - лед там, сок...
И выпила разом полстакана, а через минут пять остальные полстакана. Не только "захорошело", а "поехала крыша". Она пошла на кухню и включила любимую, под настроение, песню Любы Успенской:
"Кабриолет". И подпела:"А я сяду в кабриолет и уеду куда-нибудь, ты приедешь, - меня здесь нет, а уедешь - меня забудь"...
И, бухнувшись растрепавшейся головой на стол, зарыдала, а потом сразу обо всем, - что было, что случилось, - забыла.
Сидя, заснула.
Так они и спали: он, освободившийся от многолетнего груза своего адского наследия, она, - приняв его, нагрузившись ужас - ными и тяжкими чужими, но получалось, своими! - бедами, - ощутила на своих слабых плечах будто мешок с камнями, который ей теперь нести до конца дней.
Мама - оказалась - не мама...
Улита всегда чувствовала в маме какую-то холодноватость и не было в ней сумасшествия любящих матерей, нежной ласковости... Не было в ней хотя бы капли Натальи Ашотовны.
Были справедливость, строгость, радость, что Улита смышленая и хорошенькая... Ну и конечно удовольствие от того, что дочь стала известной актрисой.
Вот сейчас, возвратившись на мгновение туда, в годы с мамой, в полусне, она поняла это своими пьяными мозгами.
А телефон заходился, как будто сам ощущая нервную напряженность звонившего.
Но в квартире Улиты было благостно и тихо.
Никто не просыпался. И не проснулись бы до вечера, а то и до поздней ночи, если бы в дверь не стали барабанить кулаком и не скандировать в дверную щель: У-ли-та, У-ли-та!!
Улита подняла свою обезумевшую голову, и не могла вникнуть, что происходит. Кто-то её зовет, но где и кто, - неизвестно.
И день ли, ночь?..
Она встала со стула, её качнуло, увидела на столе бутылки и стакан, постепенно стало все проясняться и она застонала.
О, Господи, как же она с этим со всем будет теперь существовать?..
Мозги ещё были расплавлены, но она узнала голос Казиева за дверью и чтобы он не переполошил вконец её соседок-бабулек, она крикнула ему хрипато: да подожди ты, сейчас открою!
И, уже освобождаясь от тумана, схватила со стола сценарий и письма и запихнула все в шкаф, а на стол, пометавшись, положила другой сценарий, завалявшийся у неё с давних пор.
"Береженого Бог бережет", подумала она.
Платье было мятое, но черт с ним!
Она впустила обезумевшего Казиева, который диким оком стал оглядывать переднюю, будто Улита за это время пригласила к себе, по крайней мере группу ОМОНа для захвата Казиева!...
- Да входи же, - Раздражилась Улита, - никого, кроме Андрея Андреевича нет. А он спит.
- Все-таки не Абрам Исмаилович, - бормотнул Казиев и вдруг поморщился, - мать, ты что, напилась как сапог?
- Напилась, - подтвердила она, - тут не так напьешься...
- А что, что? - застрекотал Казиев.
Она ничего не ответила, - слишком глобален ответ и не для Казиева, - а снова повторила, - проходи же на кухню.
Он как-то очень осторожно прошел, будто чего-то побаиваясь и остро глянул на Улиту.
- Видно сладились без меня?..
35. МАЛЬЧИК - ДЕВОЧКА?..
Макс остановился в центре Славинска, на площади, чтобы отсюда начать поиски.
Здесь все было как надо в новом постсоветском людском обиталище.
Муниципалитет в бывшем здании горкома, бюст Ленина в самом центре скверика, - вместо клумбы, - с суровым лицом и хмурыми бро - вями, недоволен всем, что видит.
Тут же расположился "Супермаркет" и свой "Макдоналдс".
Попал он в Славинск в конце рабочего дня и на площади мельтешило немало народу. Он помнил, что Ангел говорил ему как-то, со смехом, что у них аж две улицы Ленина. - Почему - удивился тогда Макс. - А одной видно мало оказалось. Одна - просто Ленина, другая - вторая Ленина. Я-то на второй, конечно, живу.
Итак, вторая Ленина!
И вдруг удивился себе: с какой горы он свалился, что прибыл в этот занюханный город, к малознакомому парню, не другу даже, и не так чтоб и приятелю, - чем-то просто симпатичному...
А по правилам - надо бы шарахнуться куда-нибудь заграницу, далеко-далеко, за моря-океаны, и летать там на самолетах до одури, до того момента, как ему, самолету, надоест беситься в воздушном океане и он пойдет штопором вниз...
Зачем он здесь? Какой унылый городишко! Как тут можно жить?
И как тут вырос такой умненький парнишка?.. Наверно, из-за этого Учителя, как его там? Леонид Михайлович, кажется?
Но приехал - ищи!
А там можно прихватить с собой Ангела и мотануть сначала в Москву, не видя Улиты ("Я тебя никогда не увижу, я тебя никог - да не забуду")!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90