Папа думает, что она - цыпленок, а она уже и не курочка даже, а целый орелик. Так думала Наташа.
Ну что ж, если ты уверена... Только, действительно, надо поб-лиже друг к другу, - сказал Александр Семенович и вдруг почувствовал такую тоску невероятную, неизбывную, которая, он знал, теперь не уйдет никуда. Что-то порушилось в их жизни. Наташка отъедет, они останутся вдвоем. У неё будет своя жизнь, в кото-рую, - он понял, - пускать она никого не собирается. Их - тем более. Ну что ж, птенец выпал из гнезда и сам ковыляет внизу, маша крылышками... Именно - выпал, а когда, - они и не заметили. Когда же все-таки?.. Бедная, бедная Светка, какой это будет для неё удар. Но придется пережить, ничего не попишешь. Так она у них повернулась: нежданно-негаданно.
С дочерью сидеть ему стало тяжело и он сказал, что пойдет к матери, может, сейчас и начнет артобстрел - и горько усмехнулся.
Оказалось, опять-таки, все проще, чем предполагалось. Сначала Светлана растерялась, а затем дичайшим образом обиделась, до слез, но и до злости. Дочь хочет жить одна? Пожалуйста, сколько душе влезет! У неё есть прекрасный вариант. Квартира в их доме, даже в одном подъезде! Пусть она живет одна, если мы ей так противны!
- Да нет, Светка, это все не так... - попытался что-то объяснить
Александр Семенович, но она замотала головой: - Противны, про - тивны, не уговаривай. Это именно то слово и то чувство и молчи,
Сашка, хватит изображать из себя розовых болванов! Хватит. Хочет жить одна, пусть живет! Я сегодня же этим займусь. Не буду я больше с ума сходить!
Все решилось. Люди из соседнего подъезда ещё раздумывали, обдумывали... И энергичная Светлана, да ещё в состоянии нервного стресса, когда на грани истощения нервов бывает безумный взлет, и все получается, пошла на них стеной, - и люди эти сдались.
Наташа стала жить одна. Мама заставляла её взять драгоценности, но она наотрез отказалась и попросила никогда с ней на эту тему не говорить.
Начала сама стричь, укладывать и красить чужие головы, - зарабатывать стала себе на жизнь.
Светлана, конечно, разнюхала про это и все-таки попыталась поговорить с Наташей, - ей было неловко, что дочь обеспеченных родителей зарабатывает деньги, будто они её не могут прокормить.
Но Наташа, ставшая удивительно взрослой и самостоятельной, ответила, что она не маленький ребенок и мягко попросила мать не вмешиваться постоянно в её жизнь. Чем Светлана, как говорится, и утерлась. Хотя продолжала приносить Наташе продуктовый дефицит, подкидывать подарки, вещички...
Наташа хотела было снова заявить протест, но, посмотрев на мать, неожиданно пожалела её - Светлана постарела за это время, как-то съежилась, перестала быть напористой и казалась обесси - ленной.
Отец тоже захаживал, ненадолго, всегда веселый, что-нибудь смешное рассказывал про школу, про учеников, про маминых клиен - тов, но Наташа видела, что веселье это не натуральное и, может, сделанное прямо перед её дверью, прежде, чем нажать на звонок.
С Мариной они виделись один раз. Болтали о том о сем, никак не поминая то, что было. Будто и не было ничего. Наташе страшно хотелось спросить про НЕГО, но она боялась, что Марина ответит: да ты что? Он помер сразу, я тебе не сказала, не хотела травмировать, он же не жилец был.
Марина рассказла об очередном хахале, смеялась над ним, но вроде бы он с серьезными намерениями. Сказала, что, наверное, купит себе машину: решила расстаться с одной картиной, в конце концов, одной больше, одной меньше... Рассказала, что бабка за - кидала её письмами: хочет в Момскву. Но ничего, бабуля потерпит.
Вдруг Марина спросила: а что ж ты про своего не спрашиваешь?
Наташа сразу же поняла - про кого, и пожала плечами: думала - сама скажешь.
Жив-здоров (Наташу обдало волной жара и счастья! Господи! Он жив!), и продолжала, - люди отличные попались. Мне человек сказывал верный. Но с деньгами у них не больно, она - инвалид, на пенсии, он зарабатывает немного. (Все это Марина узнала от Лерки). Сашей назвали, Сандриком зовут.
Наташа слушала, не дыша, сердце же физически болело, но нель - зя показывать Маринке, что она испытывает, и она вроде бы спо - койно спросила: как ты думаешь, у них хватает денег? Может быть...
Марина посмотрела на неё с якобы жалостью.
Что, может, надумала взять? Они не отдадут. Ни за что. Мне сказали, что они ищут размен, чтобы совсем уехать, где бы никто ничего не знал.
... Ну, вот все. Все решилось ещё раз, последний. Она впрямую не думала о том, чтобы взять ЕГО, но гнездилась где-то безумная мысль, а что если?.. Она теперь самостоятельная...
Но его не отдадут. А деньги она обязана передать... Через Ма - рину? Наташа вдруг остановила себя: да не станет Марина ма - яться с передачей! Возьмет себе... Пусть. Но она все равно даст, это как-то освободит её от сердечной муки. Конечно, это похоже на то, как бездомному псу бросают кость и идут дальше, не зная, съел он её или другие отняли. Но все равно, все равно...
И она сказала (чего Марина ждала с минуты на минуту):
Марин, а ты сможешь как-то им передать деньги?.. Марина заду-малась (якобы).
Не знаю, честно говоря, как... Надо ведь так осторожно. Дело это не простое.
Наташа сказала: - Марин, я тебе буду благодарна. У меня есть перстенек ( мама подарила Наташе на новоселье), очень милый, с жемчужинкой и бирюзой, тебе понравится. Позволь мне подарить его тебе за все твои хлопоты.
Наташа подошла к стенке, достала деньги и маленькую коробочку.
Вот...
Марина сначала будто колебалась, потом взяла. Ты не представ - ляешь, как я буду изворачиваться... Короче, спасибо сделаем.
Вот такое у них было свидание. Наташа договорилась с Мариной, что та раз в месяц будет либо подъезжать к Наташе (чего ей не хотелось), либо они будут где-нибудь встречаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101