Вот невезучая особа ты, мисс Роуз! Может быть, тебе единственный раз в жизни встретился идеальный мужчина: спокойный, сильный, привлекательный, а ты все равно предстала перед ним в такой нелепой ситуации…
День был из тех обычных сереньких дней поздней осени, которые едва ли отличишь в воспоминаниях один от другого. С затянутого плотными облаками безрадостного неба падало на землю нечто среднее между снегом и дождем. Единственное, что могло бы спасти погоду в глазах Молли, был сильный ветер. Молли очень его любила: пусть холодный, пронзительный, но он – само бестелесное воплощение силы и несет перемены – совсем как в книжке про Мэри Поппинс! Она была такая замечательная, даже волшебница, и что? У нее вот тоже не было Принца! Что же говорить о ней, Молли Роуз?!
На волне осеннего депрессивного состояния к Молли пришло совсем уж безрадостное воспоминание: свое отражение в маленьком зеркальце, пойманное в день приезда по пути в театр. Вряд ли вчера она выглядела лучше. Тяжелый вздох. Да, Молли, если хочешь, чтобы тебя полюбил принц, будь добра сама походить, ну хотя бы издали, хотя бы чуточку – на принцессу. Чтобы у него было несколько мгновений иллюзии, которых достаточно для рождения чего-то вроде Любви. А так… Снова вздох.
И сразу – крик возмущения: Молли неосторожно шла, нет, бежала у самого края тротуара, а водителю проезжавшей мимо машины было на это абсолютно наплевать. Результат: отвратительного вида грязные пятна на колготках!
– Кретин! – в это восклицание Молли вложила всю свою ненависть к автомобилистам с их недостатком человеколюбия, досаду на себя и странное чувство, похожее немного на обиду – по отношению к офицеру Джеральду Стэнфорду – за то, что оказался рядом именно вчера. А не, скажем, пять минут назад – когда Молли выходила из дома и была еще в совсем приличном виде.
Таким образом, в театр Молли влетела в совершенно подавленном состоянии, да еще и с опозданием на одну минуту. Ладно, бывает и хуже. Торопливо сунула плащ гардеробщику. Шумно выдохнула. Черт побери, все так плохо, что зло берет! И все-таки, мистер Стэнфорд, вам не повезло. Не было у вас случая разглядеть меня. А у других пусть будет! И пятна грязи на колготках можно аккуратно прикрыть сумочкой… вот так. Молли знала, ничто так не улучшает настроения, как наблюдение за действием на мужчин своего обаяния. Для разминки – очаровательная улыбка гардеробщику. Интересно, а он сам отследил тот момент, когда его губы расплылись в ответной улыбке? Вряд ли…
– Вам, голубушка, все удалось? Чудесно, чудесно. Если не знаете, мистер Айсхолд сегодня работает за круглым столом. Это в комнате за сценой. Второй этаж, первая дверь направо.
– Спасибо. – Еще одна улыбка, на этот раз – немного другая, с оттенком благодарности.
Интересно, что здесь называется круглым столом?
Ой, опоздание выросло до трех минут!
Ну… ну не съест же ее Айсхолд?! Хотя, конечно, первое впечатление…
Молли легко взбежала по ступеням широкой лестницы, делая последние попытки пригладить растрепавшиеся прядки волос, и Негромко постучала в нужную дверь. Осторожно вошла.
– Добрый день! – Фразу сопровождала только что проверенная улыбка под кодовым названием «само очарование».
У Молли возникло неприятное ощущение, всегда рождающееся, когда при твоем появлении умолкает чей-то разговор…
Напротив двери было окно, и на его фоне четко вырисовывался силуэт режиссера. Он взглянул на Молли обычным оценивающим взглядом.
– Здравствуйте, мисс Роуз. Кстати, еще в прошлый раз хотел вам сказать: в учреждениях не стучат в дверь, так как там не полагается заниматься делами, которым можно… помешать.
Молли сконфузилась.
– Кстати, когда человек заставляет себя ждать, он крадет чужое время. Убивает его. Представляете, мисс Роуз, как это страшно – быть убийцей времени?
Молли хотелось исчезнуть. Прямо сейчас. Хоть на несколько минут – пока не отхлынет румянец от щек.
Она извинилась за опоздание. Наверное, даже тогда, когда она заставляла подружек ждать себя по двадцать минут, а молодых людей – по полчаса, Молли не извинялась так искренне.
– Ладно, будет с вас на первый раз, – усмехнулся Айсхолд и обратился к собравшимся в комнате актерам: – Ну вот, будущая звезда нашей сцены, мисс Молли Роуз. Прошу любить и жаловать.
Заулыбались.
Молли же терпеть не могла людей, в общении с которыми никогда невозможно понять, шутят они или говорят серьезно, иронизируют или делают комплимент…
Ей поочередно представили коллег. На репетиции присутствовали: красивая женщина лет на десять постарше Молли – Джулия Лансер. Высокий седой мужчина с усами – Генри Дарвей (он был очень занят оценкой ног Молли). Моложавый брюнет тоже солидного возраста – Мартин Блюберри. Симпатичный мужчина, но, очевидно, несколько прохладно относящийся к женщинам вообще. Молодой кудрявый парень, скорее всего, ровесник Молли – Том Орин. Он заговорщически подмигнул новенькой.
Молли села подальше от Айсхолда – так безопаснее – между Томом и Джулией. Том что-то нацарапал карандашом в уголке листа со своим текстом, а потом придвинул Молли: «Не обращай внимания, Айсхолд просто хочет покрасоваться в роли режиссера, великого и ужасного». Молли едва сдержала хихиканье и благодарно улыбнулась соседу.
Ставили «Мужской род, единственное число» Брикера и Ласега, забавную комедию положений, и там – всего две женские роли. Хотя… это как посмотреть. Например, Жасант, героиня Молли, очаровательная домработница – еще шесть месяцев назад носила имя Густав… Молли знала эту пьесу еще по колледжу, но слава богу, не играла в этом спектакле:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50