— Пусть она идет! Пусть себе идет, если уж ей так хочется!
— Она упряма, как…
Торп не закончил сравнения, так как оно бы едва ли оказалось приличным.
Крайне взволнованная Кэтрин шла так быстро, как только возможно было пробираться через толпу, боясь преследования, но твердая в своей решимости. По пути она продолжала думать о случившемся. Ей было жаль огорчать и расстраивать друзей, а особенно брата. Но она не жалела, что отказалась от поездки. Независимо от ее собственных чувств, нарушить договоренность с мисс Тилни, взять назад — притом по выдуманной причине — обещание, которое она дала всего пятью минутами раньше, было непозволительно. Она упрямилась вовсе не из эгоизма, заботясь о своих удовольствиях. Их она в какой-то мере могла получить от поездки и осмотра Блэйзского замка. Но она боролась ради других, ради доброго мнения людей. Ее убежденности в своей правоте было, однако, недостаточно, чтобы она смогла восстановить душевное равновесие, — до встречи с мисс Тилни об успокоении нельзя было даже думать. И, еще сильнее ускорив шаг после того, как она покинула Крессент, остальной путь, отделявший ее от Мильсом-стрит, Кэтрин почти пробежала, преодолев его настолько быстро, что, хотя мистер и мисс Тилни направились к дому гораздо раньше, она успела их заметить при входе в подъезд. Впустивший их слуга еще не ушел, и, ограничившись словами о необходимости увидеть мисс Тилни сию же минуту, Кэтрин взбежала наверх, распахнула первую же увиденную ею дверь и внезапно предстала в гостиной перед генералом Тилни, его сыном и дочерью. Объяснение такой поспешности, недостатком которого было только то, что из-за ее нервного возбуждения и нехватки дыхания оно ничего не объясняло, было дано ею немедленно:
— Я страшно торопилась… Все это… Я с ними ехать вовсе не обещала… Я им сразу сказала, что не могу… И я бежала, как могла, чтобы вам об этом сказать… Мне неважно, что вы подумаете… Я не могла ждать, пока обо мне доложит слуга…
Существо дела, однако, хоть и не лучшим образом растолкованное этой речью, вскоре перестало быть загадкой. Кэтрин узнала, что Джон Торп передал таки выдуманное им поручение и мисс Тилни не сочла нужным скрыть, что это ее удивило. Но не вызвало ли оно более сильного негодования ее брата, к которому Кэтрин в своих оправданиях инстинктивно обращалась в такой же мере, как и к его сестре, гостья никоим образом выяснить не могла. Что бы ни говорилось или ни предполагалось до ее прихода, но после ее взволнованного рассказа выражение лиц хозяев и весь их тон сразу стали настолько дружественными, насколько она могла только мечтать.
Когда все таким образом счастливо уладилось, она была представлена их отцу, встретив с его стороны любезный и обходительный прием, напомнивший отзыв о нем Торпа и дававший приятный повод считать, что последний в некоторых случаях говорит правду. Заботливость генерала дошла до того, что, не будучи осведомлен о необыкновенной поспешности, с которой Кэтрин поднималась по лестнице, он не в шутку рассердился на слугу, из-за нерадивости которого ей пришлось собственноручно отворить дверь в гостиную.
— Что себе позволяет Уильям? Я еще этим займусь!
И если бы Кэтрин самым горячим образом не засвидетельствовала его невиновности, Уильям мог бы из-за ее поспешности навсегда лишиться расположения хозяина, а то и своего места.
Просидев четверть часа, она поднялась, чтобы со всеми проститься, и была приятно изумлена, когда генерал Тилни попросил ее оказать ему и его дочери честь, отобедав у них и проведя с ними остаток дня. Мисс Тилни присоединилась к его просьбе. Кэтрин чувствовала себя весьма польщенной, но была не вправе согласиться, ибо мистер и миссис Аллен с минуты на минуту ждали ее возвращения. Генерал сказал, что не смеет больше настаивать — пренебречь интересами мистера и миссис Аллен было бы непозволительно. Но в какой-нибудь другой день, о котором можно будет договориться заранее, они не откажутся, он надеется пожертвовать ее обществом ради того, чтобы отпустить мисс Морланд к ее подруге. О нет Кэтрин не сомневалась, что у них не будет ни малейших возражений, и она с большим удовольствием примет приглашение. Генерал проводил ее до дверей на улицу, самым приятным образом беседуя с ней, пока они спускались по лестнице, и восхищаясь упругостью ее походки, удивительно соответствовавшей манере, с которой она танцует, и на прощание отвесил ей самый изящный поклон, какой ей когда-либо приходилось видеть.
Довольная всем случившимся, Кэтрин весело шла к Палтни-стрит своей, как она теперь знала, упругой походкой, которой до того она даже не замечала. Она добралась до дому, не встретив никого из обидевшейся на нее компании. И теперь, когда ею была достигнута решительная победа, выдержан характер и спасена завтрашняя прогулка, она начала (по мере того как проходило ее волнение) сомневаться своей совершенной правоте. Самоотверженность всегда благородна. И если бы она проявила уступчивость, она бы теперь была избавлена от неприятных мыслей о рассерженной подруге, расстроенном брате и сорванной, быть может ее усилиями, поездке, которая могла доставить им так много удовольствия.
Чтобы облегчить душу и услышать из уст непредубежденного человека истинную оценку своего поведения, она в разговоре с мистером Алленом упомянула, воспользовавшись случаем, о задуманной ее братом и Торпом завтрашней поездке. Мистер Аллен откликнулся сразу.
— Что ж, — спросил он, — и вы тоже хотите с ними отправиться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79