– Мы. не должны предаваться бесплодному унынию, – добавил он. – И хотя следует подготовиться к худшему, пока что такой исход нельзя считать неизбежным. Еще не прошло недели с тех пор, как они сбежали из Брайтона. Через несколько дней мы о них услышим. И до тех пор, пока мы не узнаем, что он на ней не женился и не собирается жениться, не следует впадать в отчаяние. Как только я попаду в Лондон, я поеду к брату, перевезу его к себе на Грейсчёрч-стрит, и мы хорошенько обдумаем все, что можем с ним предпринять.
– Ах, дорогой братец, – воскликнула миссис Беннет, – это как раз то, чего бы мне хотелось больше всего. Пожалуйста, разыщите их там в городе, где бы они ни запропастились, и, если они еще не поженились, устройте так, чтобы они были женаты. И пусть они не откладывают этого из-за свадебных нарядов. Скажите Лидии, что, когда она окажется замужем, у нее будет достаточно денег, чтобы купить любое платье. А самое важное – спасите мистера Беннета от дуэли. Расскажите ему, в каком я ужасном состоянии, что я буквально схожу с ума от страха и что у меня бывают судороги во всем теле и спазмы в боку, и такие жестокие головные боли и сердцебиение, от которых нет покоя ни днем, ни ночью. И передайте моей дорогой Лидии, чтобы она не отдавала шить платье, не повидавшись со мной, так как она не знает, в каком магазине его лучше заказывать. Ах, какой вы добрый! Я уверена, вы не забудете моей просьбы!
Мистер Гардинер обещал сделать все от него зависящее и вместе с тем посоветовал ей проявлять большую умеренность в своих надеждах и в своих опасениях.
Проговорив с ней таким образом до обеда, родные ее покинули, предоставив ей изливать свои чувства перед домоправительницей, которая ухаживала за миссис Беннет в отсутствие дочерей.
Мистер Гардинер и его жена были уверены, что у нее не было настоящего повода для подобного затворничества, однако не пытались ее отговаривать, зная, насколько ей недостает благоразумия, чтобы сдерживаться в разговоре за столом в присутствии прислуги. Поэтому они предпочитали, чтобы все заботы и тревоги высказывались ею лишь одному постороннему человеку, пользующемуся притом наибольшим доверием.
В столовой они вскоре увидели Мэри и Китти, которые были слишком заняты у себя в комнатах, чтобы выйти к ним раньше. Одна оторвалась от своих книг, а другая – от туалетного столика. Физиономии обеих казались, впрочем, вполне беззаботными. Обе девицы почти не изменились, если не считать того, что утрата любимой сестры, а быть может упреки, вызванные ее участием в происшествии, сделали Китти еще более раздражительной. Что касается Мэри, то она достаточно владела собой, чтобы, усевшись за столом рядом с Элизабет, почти сразу же прошептать ей с меланхолическим видом:
– Что за печальное известие! Как много оно вызовет толков! Но мы должны устоять перед натиском зла и окропить наши сердечные раны бальзамом сестринского участия.
Видя, что Элизабет не собирается ей отвечать, она добавила:
– Из печального случая с Лидией мы все же можем извлечь полезные уроки. Они заключаются в том, что утрата женщиной добродетели непоправима; что ее репутация тем более хрупка, чем более она безупречна; и что женщина никогда не может быть чрезмерно осторожной в своем отношении к недостойным представителям другого пола.
Элизабет удивленно подняла на нее глаза, но, чувствуя себя слишком подавленной, промолчала. И Мэри продолжала тешить свою душу столь же своевременными моральными прописями.
Под вечер две старшие мисс Беннет могли провести полчаса вдвоем. Элизабет сразу воспользовалась этой возможностью, чтобы задать Джейн множество вопросов, на которые ее сестра отвечала с большой охотой. После обоюдных сожалений по поводу ужасных последствий случившегося, которые Элизабет полагала почти неотвратимыми, а Джейн – весьма вероятными, первая продолжала:
– Но ты должна рассказать мне то, о чем я пока не имею ни малейшего представления. Как отнесся ко всему папа? Что рассказал полковник Форстер? Не было ли у Форстеров подозрений до того, как Лидия и Уикхем совершили побег? Ведь их повсюду должны были видеть вместе.
– Полковник Форстер подтвердил, что догадывался об их взаимной склонности, особенно со стороны Лидии. Но он не замечал ничего, что могло бы вызвать тревогу. Его было очень жалко, – по-моему, это необыкновенно добрый и отзывчивый человек. Он собирался побывать у нас, чтобы выразить свое огорчение, даже до того, как заподозрил, что они не поехали в Шотландию. А когда это подозрение возникло, он приехал немедленно.
– А Денни в самом деле уверен, что Уикхем на ней не женится? Он знал о готовившемся побеге? Полковник видел самого Денни?
– Да. Но при этом разговоре мистер Денни отрицал, что ему было заранее известно о побеге, и не сказал, что он об этом думает сам. Он больше не утверждал, что они не собираются пожениться, и это позволяет надеяться, что его перед тем неправильно поняли.
– А до приезда полковника вам даже не приходило в голову, что они не поженятся?
– Разве мы могли об этом подумать? Сама я немного тревожилась – будет ли Лидия счастлива с Уикхемом. Я же знала, что его поведение не всегда было безукоризненным. А папа и мама ничего не подозревали и понимали только, насколько этот брак неблагоразумен. И вдруг Китти, которая, естественно, гордилась своей осведомленностью, призналась, что в последнем письме Лидия предупредила ее о своем намерении. Оказывается, ей было известно, что они уже несколько недель любят друг друга.
– Но это началось после отъезда в Брайтон?
– Думаю, что да.
– А полковник Форстер, по-твоему, очень плохого мнения об Уикхеме?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129