если Мэддокс был уже сердит, не зная всей меры ее способностей, выйдет ли он из себя, узнав правду?
Большинству людей в Институте было некомфортно рядом с ней от осознания того, что она может угадать их самые личные беседы, просто войдя в комнату. Поскольку она решила остаться здесь – в таком чудном местечке – ей не хотелось иметь дело с подобным дискомфортом. Хотя бы разок ей хотелось считаться нормальной. Хотя бы чуть-чуть.
Среди демонов это не должно быть слишком трудно.
Она скоро расскажет правду. Через пару дней, возможно. И может быть тогда она сможет научиться держать голоса на почтительном расстоянии, даже если Мэддокса не будет поблизости. Тем временем, ей надо найти способ позвонить МакИнтошу. Он заслуживает знать, что с ней случилось и что она в порядке. Она бы не хотела, чтоб он беспокоился.
Она наделась, что он изучит крепость, как и предполагалось, и поймет, что она счастлива. Она наделась, что на его взгляд ее счастье будет важней работы.
«Прими их», сказал Мэддокс, врываясь в ее размышления. Он положил таблетки в ее раскрытую ладонь. «Если они ухудшат ее состояние – я за себя не отвечаю» добавил он, глядя прямо на Данику.
«Не угрожай ей» качая головой, сказала Эшлин. «Я принимала это лекарство и раньше. Я буду в порядке»
«Она…»
«Не сделала ничего дурного» Эшлин гадала, откуда только взялась у нее храбрость. Она только знала, что не желала, чтоб Мэддокс бушевал и запугивал.
Он не причинит ей зла, сейчас она знала это – факт, который она по-прежнему не могла понять. Помимо чуда прекращения голосов, этот жестокий мужчина нежно заботился о ее потребностях. Он не сбежал, когда ее рвало, как поступило бы большинство. Он остался с ней, заботился, прижимал к себе, словно она была дорога ему.
Хотя он чудесно относился к ней, Эшлин однако, не знала на что он был способен в отношении других. Она знала, на что он с виду был способен: на любой темный поступок, на любое злодеяние. Но она ни в коем случае не позволит ему обидеть Данику, которая также ей помогла.
«Эшлин» со вздохом произнес он.
«Мэддокс»
Его на ее животе пальцы замерли. Благодарение небесам, что он не отодвинулся. Она могла бы находиться в его руках вечно. Правда, никто, даже МакИнтош, никогда не давал ей таких особенных ощущений. Она смутно помнила родителей. Они также не нянчились с ней подобным образом. Вообще-то, они были более чем счастливы, избавиться от их плаксивой, вопящей маленькой девочки. Маленькой девочки, что постоянно молила остановить голоса, не позволяя людям вокруг себя спать или работать или отдохнуть.
Она помнила той день, когда они решили отдать ее, хотя и не поняла этого тогда. Она вошла в их спальню, и весь разговор открылся ее мозгу.
Я не могу больше о ней заботиться. Это слишком. Я не могу есть, не могу спать, не могу думать.
Не можем же мы просто бросить ее. Но, проклятье, я тоже больше не вынесу этого. Плач никогда не прекращается Знаешь ли, я хочу нормальной жизни, как тогда, пока она не родилась. Пауза. Я поискал и нашел место, где ей могут помочь. Я…позвонил им. Они хотят познакомиться с ней. Возможно, я не знаю, может быть, они могут дать ей то, чего не можем мы.
Они отослали ее в Институт на следующий день после пятилетия. Там она стала известна как «субъект». Иглы, электроды и мониторы стали ее ежедневными товарищами, не говоря уже о страхе и одиночестве и боли. День, когда она превратилась в «Эшлин» в глазах сотрудников, наступил тремя годами позже, когда они поняли, как использовать ее способность себе на пользу.
В тот день МакИнтош вошел в ее жизнь.
Он был амбициозным молодым парапсихологом, быстро идущим вверх благодаря своим взглядам, энергии и абсолютной страсти к работе. Он сопровождал ее везде, куда вели ее голоса, даже стоял рядом, пока она слушала, записывая все, что она произносила.
После, он исследовал то, что она выслушала, и рассказывал о результатах – как в тот раз, когда она услышала про вампира, намерившегося выпить кровь у целого города. Институт смог найти и остановить, а в конечном итоге изучить его. В таких случаях она чувствовала себя особенной, одаренной, как персонажи, о которых она читала каждый вечер.
«Эшлин» повторил Мэддокс. Их взгляды встретились, и его вспыхнул фиалковым огнем. «Скажи мое имя снова»
«Мэддокс»
Его глаза закрылись на секунду, и в течение этого мгновения его лицо носило выражение полнейшего восторга.
«Мне нравится, когда ты его произносишь»
Ей понравилась радость, получаемая им от столь простой вещи. Дрожь пробежалась вдоль ее спины. Но уже в следующий миг нормальное выражение лица вернулось к нему. Признаки наслаждения исчезли с его лица, словно он не доверял себе в этом чувстве.
«Даника…»
«Принесет мне воды», договорила за него Эшлин. «Для таблеток»
«Да. Принесу» Даника подняла с пола пустой стакан. Она помедлила в ванной. Звук текущей воды заполнил слух Эшлин, затем Даника снова стояла возле нее, протягивая стакан.
Мэддокс отобрал его. Он обдал Данику подозрительным взглядом, затем приподнял голову Эшлин и поднес стакан к ее губам. Она бросила таблетки на язык и запила большим глотком холодной, освежающей жидкости. Все это скользнуло по ее гостеприимному горлу, вызывая лишь незначительную боль.
«Спасибо» поблагодарила она их.
«С этим покончено. Я сопровожу девчонку обратно к Люциену» наконец-то сказал Аэрон, его голос был так груб, что почти царапал ее барабанные перепонки.
«У девчонки есть имя» резко бросила Даника.
«Какое же? Спорящая?» пробормотал он, хватая ее руку и вытаскивая из комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101