Молодой человек только что не прыгал от восторга и нетерпеливого желания как можно скорее отрапортовать начальнику о неслыханной удаче, которая его постигла в столь таинственном деле.
– Арестовали, арестовали голубушку! Сцапали! Никуда от нас не денешься! – ликовал юный сыщик, всем своим видом призывая торжествовать вместе с ним.
Сердюков сдержанно улыбнулся в ответ, а Желтовский и вовсе не был намерен разделять радость начинающего полицейского.
– И как же это вам удалось? – спросил Сердюков.
Петушков только и ждал этого вопроса, чтобы пуститься в подробнейшие описания своих действий. Он тщательно проинструктировал агентов и расставил их всюду, где только подсказывала ему фантазия и здравый смысл. Надежды, конечно, было мало, но вдруг! И надо же такому случиться, что снова в Александровскую больницу поступила подозрительная горбатая пациентка с эпилептическим припадком или вроде того. А там наш человек, и быстро – доклад.
– И как только она пришла в себя, самую малость, я её сразу и забрал оттуда, и под замок! – с радостным смехом сообщил Петушков.
– Несчастную больную женщину в тяжелом для неё состоянии стащили с больничной койки и затолкали в тюремную камеру, а теперь радуетесь? – зло заметил Желтовский.
– Помилуйте, – обиделся Петушков. – Вы уж нас, сударь, полицейских, и вовсе за людоедов почитаете. Нет, доложу я вам, не в тюремную камеру, а в тюремную больницу. А там за ней вполне пристойный и уход, и догляд.
– Да-с, тюремная больница – славное место для излечения сложнейших недугов, – саркастически заметил адвокат.
Петушков надулся и замолчал.
– Полно, господа, ссориться. Поедемте поскорее да посмотрим, что за жар-птицу изловил наш доблестный Петушков, – примирительным тоном предложил Сердюков.
Кликнули извозчика и поехали в молчании. Каждый молчал о своем. Петушков обиделся, Сердюков сомневался и насторожился, слишком подозрительно легким казался ему поворот дела. Сергей же весь похолодел внутри. Таинственная раздвоенность Лии-Розалии довела его до полного изнеможения. Он уже не понимал, что чувствует. Любовь перемешалась с раздражением и досадой, гнев с жалостью. Рассудочные мысли разбивались фантастическими предположениями. Эпилептические припадки или переселение душ? Сумасшедшая или ведьма? Его возлюбленная или ловкая мошенница? А может быть, все вместе?
– Господин следователь, – прервал Желтовский молчание, – Константин Митрофанович! Вы уже один раз проявили деликатность и благородство души, прошу вас снова о подобной услуге. Дозвольте мне первому войти и поговорить с… – он запнулся, – с арестанткой, прежде чем вы приступите к допросам. Прошу вас, для меня это вопрос чрезвычайной важности. Разрешите, умоляю! – и он прикоснулся к рукаву сюртука полицейского.
– Я полагаюсь на вашу порядочность, Сергей Вацлавович, и полагаю, что вы не используете это свидание во вред следствию!
– Клянусь вам! И благодарю вас! Вы снова спасаете меня, на этот раз от безумия.
Хмурый санитар отпер дверь тюремного лазарета и медленно пошел прочь по коридору. Сергей долго смотрел ему вслед, ожидая, пока не затихнут шаги. Глубоко вздохнул, перекрестился, на секунду зажмурился и приоткрыл дверь.
Его встретил едва уловимый запах можжевельника. Сердце отчаянно затрепыхалось в груди, мир снова перевернулся и расцвел всеми красками.

Эпилог
«Петербургский листок» зимой 189… года сообщал о прелюбопытнейшем процессе в Окружном суде. Слушалось дело о таинственных обстоятельствах смерти чиновника Боровицкого, умершего в грязелечебнице в Крыму. Обвиняемую в убийстве горбунью Лию Гирей, сообщала газета, защищал адвокат Маклаков. Однако сведущие люди точно знали, что весь процесс готовил сам Желтовский, но по непонятным причинам в последний момент уступил ведение дела своему помощнику, впрочем, подающему надежды. Видимо, причины этого носили глубоко этический характер, так как, по сведениям газеты, покойный приходился дальним родственником известного адвоката. Защитник Маклаков убеждал присяжных, что подсудимая – безнадежно больная женщина. Её рассудок затемнен страданием, вызванным уродством – горбом и эпилептическими припадками. Она живет в иллюзорном мире, полном фантазий, иногда бредовых и опасных. Видимо, в подобном состоянии она и совершила свое злодеяние. Доводы адвоката находили подтверждение в речах самой подсудимой. То она принималась рассуждать о возможности свободного перемещения некоторых душ, а также возможности попеременного пребывания означенной души в совершенно разных телах. Что ж, иронично замечает газета, оставим сии рассуждения для тех наших читателей, которые знакомы с восточными философиями, индийскими верованиями и прочими премудростями, к российской действительности плохо применимыми. Скорее, вслед за присяжными и судом, прислушаемся к доводам специалиста по психиатрии. Затем подсудимая утверждала, что её имя Киреева Розалия Марковна и она служила в доме Боровицких гувернанткой. Также она заявляла, что являлась тайной женой покойного, что и вовсе представляется смехотворным, и более того, абсурдным. Призванная в свидетели по делу Зинаида Боровицкая, сестра покойного, которую якобы в юности воспитывала обвиняемая, её напрочь не признала. Присяжные вынесли приговор: «виновна, но подлежит снисхождению», после чего злополучную горбунью отправили в больницу Николая Угодника для умалишенных. Далее газета продолжала:
«Адвокат Сергей Желтовский, по некоторым сведениям, вернулся после лечения в Крыму в крайне подавленном и болезненном состоянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66