Но то, что она узнала, только усилило тревогу и непонимание. Горбунья, уродливая горбунья занимает ум Желтовского? Немыслимо! Невероятно! И может ли так статься, что явление прежней возлюбленной Сергея, да еще в таком ужасном виде, изменит все их планы? Неужто она, Бархатова, желанный, лакомый кусочек для половины мужского населения столицы, будет соперничать с бывшей гувернанткой, горбатой и несчастной убийцей? Да это просто смешно!
Бархатова терялась в догадках, а Желтовский все больше погружался в пучину сомнений.
В одну из ночей, истерзанный бессонницей и тревожными видениями, он на какое-то мгновение забылся, как вдруг память невесть откуда вытянула наружу картину. Розалия корчится от невыносимой боли в спине и жалуется, что сильно ударилась, когда стремительный поток Вуоксы тащил её по острым камням. Желтовского бросило в жар, сон мгновенно слетел. Он сел на кровати и вытер пот с лица. Боже милосердный! А ведь все-таки это она, она, несчастная. За десять лет боль согнула её и превратила в горбунью, изуродовала прекрасную ровную спину. И, конечно, она сделала вид, что не узнает его, ведь тем самым она бы вынудила его признать соучастие в преступлении, в сокрытии факта венчания. А это скандал. Конец безупречной адвокатской репутации! Розалия, только она могла так поступить. А он что же, опять подлец? Тогда он позволил матери выставить Розалию вон, не противился её отъезду, не нашел девушку в Петербурге. Да надо было поперек рельсов лечь, не пустить ни за что! Он предал её и предает опять! Нет, завтра же он пойдет к Сердюкову и потребует нового свидания. И тогда уж он найдет нужные слова!
Наутро, когда Желтовский уже собирался покинуть квартиру, неожиданно горничная доложила о прибытии трех незнакомых дам. Войдя в гостиную, Сергей обнаружил там всех дам Боровицких. Три фигуры в черных траурных платьях и вуалях производили тягостное впечатление.
– Дамы, я еще раз приношу вам свои соболезнования. Но полагаю, вы не за тем пришли ко мне в столь ранний час?
– Сударь, – решительно произнесла Таисия Семеновна. – Дело, которое привело нас в ваш дом, деликатное, необычное и не терпит промедления. Вы, вероятно, уже имели честь видеть подозреваемую в убийстве моего мужа?
– Да, третьего дня, – адвокат насторожился.
– Признали ли вы её?
– Что вы имеете в виду? – еще больше удивился Желтовский.
– Я имею в виду, узнали ли вы в этой женщине бывшую гувернантку Розалию Кирееву?
Сергей внимательно разглядывал лица женщин, пытаясь понять, что от него хотят.
– Как на ваш взгляд, это Киреева? – настаивала Таисия Семеновна.
– Но ведь ваша золовка Зинаида Ефремовна признала госпожу Кирееву и обвинила её в убийстве Анатолия Ефремовича?
– Но, согласитесь, чтобы убивать, надо иметь повод. Вам как адвокату это ли не знать?
– Разумеется. Я полагаю, повод был, и вы все, судя по вашему раннему визиту, все об этом тоже знаете, – уклончиво ответил адвокат.
Зина хотела встрять в разговор, но Таисия метнула на неё строгий взор, и девушка промолчала.
– Я не умею, как вы, адвокатские, мести лисьим хвостом и потому скажу вам прямо. Вчера я узнала из уст счастливо обретшего речь свекра, что мой покойный супруг был тайно женат на этой самой гувернантке. И, стало быть, мой брак недействителен, и мои дети могут быть лишены своих прав. А также я почти наверняка уверена, что вы тоже знали об этом обстоятельстве, иначе бы не стали подвергать свою жизнь риску и становиться под пули. Не так ли, господин адвокат?
– Вам не откажешь в проницательности, – Сергей весь напрягся.
– Поэтому я спрашиваю вас прямо, намерены ли вы признать в горбунье Розалию Кирееву, огласить факт её венчания с моим покойным мужем и тем самым поставить под сомнение спокойствие и достойное существование мое и невинных сирот? К тому же, как я полагаю, она, наверное, будет претендовать не только на имя мужа, но и на наследство? – Таисия, произнеся грозную речь, вся покраснела, нервные руки искомкали кружевной платок.
– Сударыня, – медленно, с расстановкой, ответил Желтовский. – Вы были со мной предельно откровенны. И я, поверьте, скорблю вместе с вами. Вы пострадали невинно. Ваша вина только в неведении. Вы полюбили негодяя. В этом же заключалась и вина несчастной Розалии.
– Ах, это немыслимо! – вскричала Полина Карповна, но тотчас же смолкла и согнулась под бременем греха и горя.
– Простите, Полина Карповна, что в вашем присутствии я должен говорить горькую правду о вашем покойном сыне. Но при сложившихся обстоятельствах это неизбежно. Да, повторяю, что Анатолий оказался негодяем и мерзавцем. Он поманил Розалию счастьем, венчаньем, но потом понял, что брак с Таисией Гнединой ему гораздо выгодней, чем с безродной гувернанткой. И тогда он попытался избавиться от неё, инсценировал падение девушки в водопад. На её счастье, или беду, уж я и не знаю, я спас её. И я же пытался образумить Анатолия, заставить его признать брак. Он отказался, мы стрелялись. После того я дал слово Розалии, что без её согласия никому не расскажу о её браке с Боровицким. Да, я нарушил закон. Но я, тем не менее, не считаю себя виноватым. Это его грех.
Пока он говорил, Полина Карповна мотала головой и всхлипывала, закрывая лицо руками. Она не в силах была слышать правду о своем любимце. Зина же сидела, сцепив пальцы, и зло сверлила Желтовского глазами.
– Стало быть, вы намерены её признать и огласить правду? – Таисия вся подалась вперед.
– Для этого надо по меньшей мере понять, она это или нет, – резко ответил адвокат.
– Тогда, прежде чем вы примете решение, подумайте, сударь, не только о судьбе ни в чем не повинных сирот, но и о своей собственной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66