- Теперь ты понимаешь, - сказал мне Рарм. - Это был твой последний
рубящий удар по самой себе, чтобы убедить себя в собственном уродстве. Ты
держалась за это убеждение и лелеяла его и даже отождествляла себя с
дьявольской богиней Ораша в своей решимости быть проклятой. И тебе никогда
не приходило в голову, что, возможно, ты видела под горой ложное
изображение, - протянув руку, он положил указательный палец мне на лоб,
указывая на тот треугольник мягкого зеленого цвета у меня над переносицей.
- А вот сородич твоей души, зеленый Нефрит. Вставленный под кожу, как всем
членам твоей расы, через несколько часов после рождения, когда ребенок
спит. Каким безнадежным сделала ты свой поиск, разыскивая по всему миру
то, что уже носила в себе, - он убрал руку, мягко касаясь моих волос. -
Третий глаз безымянной Принцессы Сгинувших. У которой, в конце концов,
все-таки есть имя, которое она теперь помнит.
- Да, - подтвердила я.
Стоя на коленях перед жертвенной чашей, я шептала его, как и все, кто
стоял там на коленях, шептали свои имена перед началом покаянного
песнопения. Я так часто шептала его там, что оно стало символом чаши и
всего, чего я страшилась в себе. Но больше нет никакого страха, и нет
больше никакого раздвоения.
- Я знаю свое имя, - сказала я ему. - Меня зовут Карраказ.

6
Так в черной пустоте космоса, в серебряной звезде я сбросила кандалы
и стала сама собой. И поняла, что должна покинуть корабль и снова начать
жить в мире людей, какими я их знала. Техническая мощь и великолепие
планет, породивших людей, вроде Рарма Завида, не для меня. Моя собственная
цивилизация зашла далеко в своем развитии и достигла многого, прежде чем
гордость, глупость и проклятье людей покончили с ней. Но она шла по иному
пути, чем тот, который произвел эту полую звезду. Между нами могла быть
встреча, но никакого единения. Не существовало связи, способной удержать в
едином целом куски наших чуждых жизней.
Он не расскажет мне, чем он рисковал, чтобы помочь мне. И Сьерден
тоже не станет об этом говорить, но я думаю, что многим. Экипажу этого
корабля не терпелось выпроводить меня и вернуться к своим родным мирам,
где люди их культуры будут судить Рарма за сделанное им, за вмешательство
в дела нашего мира, за задержку в нем. Я ничего не могла поделать, кроме
как позволить ему уйти с миром, уповая на его собственную чистоту и ум, на
его собственные знания того, к чему он стремится.
А мне не хотелось отпускать его. Я не хотела потерять его живым, как
потеряла Дарака, Асрена и Вазкора мертвыми. И он тоже не желал покидать
меня, уж это-то я знала.
Через четыре дня после моего прихода к кораблю тот плавно приземлился
в скалистой долине высоко в горах за морем. Новая земля и все же та же
самая, что и земля, по которой я скиталась целый год своей жизни. В долине
гудела летняя жара над россыпями валунов с позеленевшими краями. На много
миль не было следов человеческого обитания. Наше появление испугало
трех-четырех диких овец, и я знала, что тут будет безмолвие, безмолвие
страха перед неизвестным.
Я стояла в стеклянной комнате среди колонн, уставясь на долину сквозь
обзорный экран в стене. Подошел Сьерден и поцеловал мне руку, снова
напоминая мне о знати Эзланна или За. Я поблагодарила его, и он улыбнулся
с благоговением, которым осветилось его лицо, когда он посмотрел на меня.
Он помог мне раскрепостить себя, и не поражался этому. Мы оба это знали.
После Сьердена, я знала, придет Рарм. И когда он, наконец, пришел, я
полностью осознала, что никогда его больше не увижу. Связь, что соединяла
меня с Секишем, распалась. Ничто не мешало моей любви к этому человеку,
человеку, который вернул мне себя.
- Я должен поднять корабль очень скоро, - сказал он. - Я и так здесь
задержался гораздо больше дозволенного.
- Я понимаю, - сказала я.
- И ты ничего с собой не возьмешь?
- Нет, Рарм, только одно это платье. Прежде чем наступит зима, у меня
будет какое-нибудь убежище, и, как мы оба теперь знаем, я вообще не
нуждаюсь в пище, только в той, какую я черпала из воздуха, которым дышу.
Усваивать этот урок вновь мне будет тяжело, трудно вновь обретать
утраченные привычки, но это можно сделать, и чем скорее я начну, тем
лучше.
- Я желал бы, чтобы это не было концом всего, что произошло, - тихо
сказал он. - Я не хочу покидать тебя.
- И я тебя, - призналась я, - но никакого иного пути для нас нет.
- Да, никакого другого пути нет.
Казалось, я шла к нему из своего прошлого все годы, что
путешествовала; а теперь, когда мы встретились и соприкоснулись, миг
настал - и закончился.
Тут он подошел ко мне и поцеловал меня, однако без особой страсти. Не
было никакого смысла в страсти или желании между нами. Для нас уже было
слишком поздно. Эта была первая и последняя встреча.
Мы вместе прошли к шлюзу корабля и сходному люку, выходившему в
долину. Он открылся для меня медленно, со скрипом, словно неохотно.
- Сьерден сказал бы, что его компьютер не хочет, чтобы ты уходила, -
заметил Рарм.
Я выглянула наружу, и мир зиял передо мной, словно великая пустота,
висевшая вокруг корабля.
Я на миг вложила свою руку в его, а затем отвела от него взгляд,
посмотрев на долину. Сходной люк скользнул к земле. Я вышла наружу. Я не
оглядывалась. Шла по камням и жестким мхам. Маленькие розовые цветы
выступали, словно вышитые на транс звезды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176