Рассказы –

Танит Ли
Мяу

В прошлом году я был молод. Тогда мне было двадцать шесть, и я повстречал Кэти. Еще я в том году дописал роман. Вы его вряд ли читали. Ну, а еще я пять или шесть раз в неделю, в полночь и четыре утра, показывал фокусы в «Короле Кубков”. Это приносило кое-какие деньжата, и.., ну, вы понимаете. Приятно, когда на тебя из зала смотрит малютка с кудрями, как белое вино, и гибкой фигуркой балерины. И ловит каждый твой вздох.
Позже, примерно в четыре тридцать, когда мы с Кэти сидели рядышком в углу, я увидел в ямке на ее горле кулон — золотого котенка. А еще позже, когда мы шагали по шепчущему морозному предрассветному городу и под ногами шуршали, хрустели обертки от сластей, я отодвинул котенка в сторону, чтобы поцеловать ее в шею. Тогда я еще не понимал, что с этого у меня начинаются проблемы с кошками.
Помнится, мне казалось, что у нас только с деньгами могут быть проблемы. Ну, вы меня понимаете — состоятельная девушка встречает паразита мужского пола и все такое. Но мы с этим справлялись. Когда набирали дистанцию, когда сближались. По обстоятельствам. Оба искали точки соприкосновения. Она была довольно застенчива, поэтому мне не следовало перегибать палку.
Она жила в собственном каменном доме, родители поехали кутить на шикарном лимузине и по дороге угробились. Я почему-то здорово злился на ее предков. И чего бы им не отправиться на тот свет пораньше? Ей тогда было шестнадцать, но они все-таки успели поделиться с нею своей придурью. А когда родичи дали дуба, у нее на чердаке от переживаний поселились новые тараканы. Дом так и остался родительским гнездышком, он просто ломился от ультрамодных безделиц и шмоток, от революционной мебели, для нормальных людей совершенно не предназначенной. А еще от кошек.
Их набрала Кэти после смерти родителей. Целых пять штук. По одной. А может, кошки сами ее облюбовали и пришли. И когда их скопилось достаточно, они тоже стали хозяевами в доме. Старательно ободрали мебель, наделали дырок в занавесках. Досталось и всему остальному, до чего им удалось добраться. В том числе и мне. Вы правы, у меня небольшая фобия. Но согласитесь, клыкастая кошачья голова похожа на змеиную, если прижать уши. Кэти мне без устали твердила, какие распрекрасные у нее питомцы, а я всегда старался уйти от этой темы. И от кошек. Они, конечно, чуяли мою неприязнь. Бьюсь об заклад, сразу почуяли. И отплатили той же монетой. Не упускали случая прыгнуть на меня и вонзить когти. Скакнет такая бестия на кушетку, а оттуда — тебе на плечо, и зубами в шею! Прежде чем заняться с Кэти любовью, я выгонял кошек из спальни и запирал дверь. Они злобно мяукали и терзали ковер. Ни разу не рискнул поразвлечься с подружкой в их присутствии.
Всякий раз, когда я провожал ее до дома, нас встречал в предутренней тьме десяток светящихся глаз — точно развешенные там и сям фонарики. Наверное, вот так же являются людям черти. Видели когда-нибудь кошку с мышью или птицей в зубах? У меня был ручной голубь Берни, олух, каких поискать. Помогал мне показывать фокусы. Однажды Берни затеял прогуляться по тротуару. Наивная пичуга верила, что все кругом — ее друзья, даже кошки. То-то, небось, удивилась, когда ей вонзили зубы в спину. Нет, все-таки не зря я недолюбливаю породу кошачьих.
Праздновали мы как-то раз Кэтин день рождения и засиделись допоздна. Насчет дней рождения у нее тоже был бзик. Она верила, что в этот праздник к ней ночью являются мамочка с папочкой. Как знать, может, это правда. Я ее пытался вытащить из дому, но она заупрямилась, и вот мы сидим в гостиной под абстракционистской люстрой, похожей на три тающие земляничины. Едим тунца и вино попиваем. Я как раз при деньжатах был, купил ей яшмовый браслет. Он перед тем пять недель пролежал на витрине магазина, так и просился ей на запястье. Когда я его вручил, Кэти от восторга аж взвизгнула. Вообще-то, с ней в такие минуты труднее ладить, в смысле, когда у нее сильные чувства. Но ведь надо время от времени идти на жертвы, верно?
И вот браслетик стал теплым, как ее мягкая кожа, а вино ненамного холоднее. Вокруг нас колечком сидели кошки, и только когда Кэти уходила на кухню, они с противным мяуканьем тащились следом. Чем бы она на кухне ни занималась, хоть бы тарелку мыла, они обязательно возбуждались. Сдается мне, всякий раз, когда она уходила из дома, все блюда и кастрюли затаивали дыхание, боясь привлечь кошек.
Наконец Кэти устала возиться с тунцом и отдала его зверям.
— Ой, Стал, глянь-ка! — И любуется ими, как мадонна своим младенцем. — Только глянь.
— Я и гляжу.
— Нет, ты не глядишь, а злобно таращишься. Я взял с кушетки гитару и забренчал что-то легонькое — споем, что ли? А кошки еще громче зачавкали и захрустели — показывали, как они ко мне относятся. Мы с Кэти спели “С днем рождения” на мотив старых “Стоунов”, потом еще кое-что, наконец отправились в спальню и заперлись. Потом она плакала, но держалась за меня, будто боялась, что ее унесет в открытое море. Ведь с тех пор, как предки завернули ласты, и до меня у нее никого не было, ни одного человеческого существа. Между прочим, она в “Короля” тогда пришла провести эксперимент. Убедиться, что на общение с людьми не способна, и больше никогда не пробовать. Она об этом не говорила, но я догадался. А в “Короле» ей чем-то я приглянулся. От меня, похоже, почти ничего не зависело. Больно уж легко все вышло. Как во сне.
За дверью кошки шумно расправлялись с тунцом на ковре с рисунком Пикассо.
— И что б тебе не продать этот дом? — сказал я. — Сняли бы квартирку.
— У тебя же есть квартира.
— Это не квартира, это берлога.
1 2 3 4