Письма от родителей не могли его заменить, и в душу девушке все чаще закрадывалась печаль.
Вместе с Люцией она часто навещала пана Мачея в его кабинете. Старик удивительным образом влиял на нее — при виде его ласковой улыбки прочь отлетали все печали. Даже обстановка в его кабинете отличалась от роскоши особняка. Все там было старомодным, но веселым, лишенным напыщенности покоев пани Идалии.
Пан Мачей часто сиживал в садовой беседке, слушая, как Стефа читает вслух. Он любил, когда Стефа музицировала, играла ему Шопена и его любимые арии из опер. С каждым днем Стефа привязывалась к старику. Но когда долго не приезжал Вальдемар, пан Мачей впадал в меланхолию.
Недельная разлука со своим любимцем печалила пана Мачея. Его не утешали ни шахматы, ни чтение вслух, даже музыка Стефы не радовала. Слушая ноктюрн Шопена, он беспокойно ворочался в кресле, посылая Люцию к окну посмотреть, не едет ли Вальдемар. Услышав, что всадника не видно, ворчал:
— Да что с ним такое? Что все это значит? Когда Стефа закончила играть, он поблагодарил и удалился к себе.
— Дедушка печалится, — сказала Люция. — Знаете, почему? Потому что Вальди не едет. Дедушка его ужасно любит.
— Пусть бы уж приезжал… — ответила Стефа. Люция ушла к матери, Стефа в свою комнату. У распахнутого окна она любовалась игрой солнечных лучей, превращавших в золотые нити струи фонтана. Вода с тихим шелестом ниспадала золотисто-розовым облачком в каменную чашу, рассыпая крохотные капельки на растущие вокруг цветы. Они, казалось, протягивали к струям жаждущие головки, яркие, благоухающие. Алый круг солнца склонялся к западу. В воздухе распространялась нега подступающего вечера. Ни дуновения ветерка. И вдруг в тиши, нарушаемой лишь птичьим пением и шепотом фонтана, раздались иные звуки.
Сначала послышался шум колес, стук копыт множества коней, наконец, раздались веселые голоса, и из-за кустов на усыпанную гравием площадку перед особняком выехало несколько экипажей. Первыми выехали экипажи, запряженные четверками. Следом коляска и линейка. Оттуда неслись болтовня и смех. Там светлые шляпки и платья дам затмевали темные сюртуки мужчин.
Стефа, отодвинувшись в глубь комнаты, смотрела с любопытством.
Экипажи остановились как раз напротив ее окна, веселая компания стала покидать их. Все смотрели в сторону ворот. Дамы, махая зонтиками, смеялись:
— Опоздал! Опоздал! Мы обогнали!
По белеющей среди газонов аллее ехала рысью запряженная цугом четверка каурых, отлично вычищенных коней, которой управлял майорат. Сидя на козлах крохотной, словно игрушечной коляски, он приветственно размахивал шляпой. На месте хозяина в экипаже сидел кучер в черной с красным ливрее.
Вальдемар ловко остановил упряжку.
— Что ж, меня обогнали, — сказал он, бросая вожжи кучеру.
— Но не забудьте, что мне пришлось проехать четыре мили, это кое-что да значит. К тому же Бруно плелся, как черепаха, пришлось поменяться с ним местами. Сознайтесь, я делал все, что мог.
— Ваши кони дышали нам в спину, — сказала молодая симпатичная панна с веселыми плутовскими глазами.
— Я их попробовала погладить, но лишь запачкала перчатку. Вот, поглядите!
Она протянула Вальдемару обтянутую светлой перчаткой ручку.
— Извините, это не грязь, а конский пот. Мои кони всегда отлично вычищены, — сказал Вальдемар.
— Вы своих коней любите, правда?
— Правда. Они — моя единственная любовь.
— Взаимная, надо полагать, — понимающе улыбнулась девушка.
Другая добавила:
— Voyons, monsier, vous avezde la chance!
Вальдемар шутливо раскланялся.
— Я польщен, милые дамы. Но почему мы стоим здесь? Совет старейшин давно уже в объятиях моей тетушки. Пойдемте и мы.
Компания исчезла в высоких дверях главного входа. Вальдемар шел последним, умышленно приотстав. Проходя мимо окна Стефы, он бросил на него быстрый любопытный взгляд.
В это самое время Стефа выглянула из окна, думая, что все уже прошли. Их взгляды встретились. Вальдемар посерьезнел, снял шляпу и пошел дальше.
Стефа решила не выходить. Никого из гостей она не знает, к тому же не хотелось слышать Вальдемара, да и замечания пани Идалии — сегодня та как раз в плохом настроении.
Однако вскоре ей стало скучно. Снизу доносились приглушенные голоса, иногда оживало фортепьяно, словно кто-то, проходя мимо, брал пару аккордов. Не единожды раздавались взрывы смеха. Словом, внизу царило неподдельное веселье.
Через час в комнату Стефы вбежала, задыхаясь, разрумянившаяся Люция и заговорила с небывалым оживлением:
— Вы знаете?! Приехало столько гостей! И тетя Чвилецкая с дочкой Михалой, и княгиня Подгорецкая, бабушка Вальдемара, и молодые князья Подгорецкие, и Жижемские, и граф Трестка!
— А почему так внезапно?
— Да так уж вышло! Каждый ехал к нам сам по себе, и в пути все встретились! Больше всего гостей из Обронного: целых два экипажа! Вальди тоже ехал к нам, и они его встретили. Он даже хотел обогнать линейку, но проиграл. Теперь Рита над ним смеется.
— А кто такая панна Рита?
— Шелижанская. Она кузина… а может, дальняя родственница княгини Подгорецкой, сирота и потому живет в Обронном. Она раньше часто сюда приезжала, но потом долго жила в Вене, и потому вы ее не видели. Очень милая и веселая!
Стефа подумала, что это, должно быть, та самая панна, что показывала Вальдемару испачканную перчатку.
— Она красивая, правда?
— Да, а вот Вальди этого не замечает. Ему трудно угодить. Вы с ней сами сегодня познакомитесь.
— Я сегодня вообще не выйду. Глаза Люции широко раскрылись:
— Почему? Как так? Я уже всем вас расхвалила…
— Ах, Люди!
— Я ведь так вас люблю! Стефа поцеловала девочку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33