Однако с точки зрения полицейских счеты не будут сведены не до конца до тех пор, пока сотни либертарианцев навечно не упрячут за решетку. Ради этого они уже потратили недели и недели на фальсификацию доказательств!
– Плохие новости, инспектор, – информировал сержант Джеймса Ньюмана, – мы произвели рейд на шалман Драммонда, но этого мудилы не оказалось дома.
– Чертовы мартышки! – вырвалось у Мартина Смита. – Вы, что, хотите мне сказать, что я просто так встал в 4 часа утра?
– Мне очень жаль, – промямлил сержант.
– Достаньте этого гондона, достаньте его! – возмущался инспектор.
Драммонду повезло. Ту ночь он провел на квартире Патриции Гуд. Несмотря на огромное количество затраченных усилий, ему так и не удалось трахнуть католическую журналистку, но зато удалось избежать ареста и неизбежного избиения в руках городской полиции.
Майк Армилус был доволен тем, как осуществлялись его планы. Единственной накладкой оказался налет полиции на его старую квартиру. После того как он переехал на Коутсбах-Роуд в Клэптоне, Майк держал свой новый адрес в полном секрете. Армилус был полон решимости ускользнуть от пытливого взгляда легавых. Когда Быстрый Ник Картер выскользнул из тисков полиции во время рейда в Кеннингтон Парк, на стороне Союза Нигилистов оказалось простое везение, но, начиная с настоящего времени, Майк решил подходить к мерам безопасности с научной тщательностью, чтобы в будущем не допустить, чтобы полиции удалось взять заложников.
Картер опять находился в контакте со своими товарищами, и это было здорово. Тексты, которые он передал через Стива Драммонда, уже отослали в печать. Для газеты и для расширения книжной подписки Стиву было нужно настолько много материалов, насколько это было возможным. Майк признавал, что политика небольших брошюр по высоким ценам мудрее той, которую взяли на вооружение другие группы, например, Классовая Справедливость. Его издательское предприятие работало на твердой финансовой основе, и Майк уже наслаждался стабильным доходом.
Армилус согласился предоставить Быстрому Нику скромное содержание в обмен на ежемесячный минимум в шестьдесят тысяч слов политического анализа. Часть этого будет использована в газете Союза Нигилистов, часть – в теоретическом журнале, а остальное будет выпушено в виде брошюр или антологий революционной мысли. Так что с помощью нескольких владеющих словом сторонников в комбинации с плодами бессовестного плагиата с удивительной скоростью создавалось большое количество теоретической литературы.
Однако печатного слова самого по себе было недостаточно, чтобы подпитывать пламя нигилистского «неверия». Проза слов следовало превратить в поэзию дел. Это и было причиной того, что жесткие сторонники Союза Нигилистов собрались перед Церковью Всех Святых в Попларе. Десять боевиков ворвались в здание и швырнули бензиновые бомбы в конгрегацию, собравшуюся в обеденное время. Раздались крики, и одеяние викария запылало после того, как бутылка с коктейлем Молотова разбилась о тыкву этого ублюдка.
– Да простит тебя Бог! – выкрикнул церковный служка.
– Ты конченый мудак! – ответил нигилист и ударил этого козла в нос.
Акция против Церкви Всех Святых была просто первой из многих, направленных против институтов, идущих в разрез с базовыми основами нигилистского материализма! Христианство является господствующей религией в стране и поэтому должно принять на себя основную тяжесть революционного террора, но это не означало, что мечети и синагоги избегут гнева нечеловека (и нечеловечицы). Для разрушения Армилус уже наметил кладбища различных конфессий: надгробия будут разбиты, трупы выброшены из могил, и на подходящих для этого стенах будут нанесены аэрозолем лозунги провозглашающие: «СМЕРТЬ – ЭТО ПРОДУКТ ИДЕОЛОГИИ ГУМАНИЗМА» и «ГЕРОИН – ЭТО ОПИУМ ДЛЯ НАРОДА».
Патриция на один день отпросилась с работы. Хотя ей было почти тридцать, она все еще жила с родителями в шикарной квартире в Кенсингтоне. После того как ее отец вышел на пенсию, парочка стариков, по меньшей мере, шесть месяцев в году проводила заграницей и тем давали прекрасную возможность возлюбленному их дочери оставаться в доме на ночь. Стив и Патриция спали допоздна. Когда Драммонд проснулся, был уже час дня. Он провел рукой по худому и молочно-белому бедру Гуд. Патриция резко проснулась, шлепнула Драммонда по руке и выпрыгнула из кровати.
– Не делай этого! – отрезала Гуд.
– Ебанный И. Христос! – выругался Стив. – Ты моя девушка, черт возьми, так в чем же дело?
– Я не хочу секса! – произнесла Патриция свою любимую фразу.
– Ты же сказала, что позволишь мне тебя трахнуть на день рождения! – рявкнул Драммонд.
– Ну, а сегодня у меня еще не день рождения, так ведь?
– Но он не за горами!
– Я это знаю и уверена, что если заставить тебя ждать, то ты получишь еще большее наслаждение от моей любви.
– Ты действительно хочешь остаться девственницей до тридцати?
– Да, – Гуд поперхнулась этим словом словно это была блевотина.
Патриция накинула халат и побежала на кухню заварить чаю. Она хотела избежать всех дальнейших препирательств на тему секса. Обвинения могут подождать до дня рождения. Тогда Патриция расслабится и позволит Стиву делать с ней все то, что мужчины в таких случаях делают. С Божьей помощью все это не продлится больше, чем пять минут.
Понимая, что никакой ебли сегодня не будет, Драммонд поднялся, умылся и оделся. Он обдумывал не кинуть ли ему свою девушку за то, что она дала ему такой от ворот поворот. При этом бить Гуд казалось глупым, потому что, чтобы залезть к ней в трусы, нужно было всего лишь дождаться назначенного дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79