– Юрий Карлович, кого вы и ваши соратники хотите видеть Президентом?
– Генерала Де Голля, – мгновенно ответил Горстков.
– Невозможно, – спокойно ответил Гуров. – Шарль не был не только в Политбюро, даже не занимал должность секретаря обкома. Народ бы ему не поверил.
– Вы правы, – хозяин тяжело вздохнул. – Пусть остается прежний, спаси нас Бог от всяких перемен.
– Значит, вы на предвыборную кампанию денег не даете. У президентской команды многого нет, но деньги имеются.
– Вы на мои вопросы не отвечаете.
– Мне интересно, куда вы вкладываете капиталы, мне надо знать, на чем вас можно прихватить. Если я буду знать, на что давят, то узнаю, кто давит.
– Ни один финансист не работает в одиночку, всегда существует упряжка. Пусть я коренник, но обязан считаться с пристяжными. Иначе возок опрокинется.
– Я заглядываю слишком далеко, дурная привычка, – сказал Гуров. – Будем надеяться на лучшее. Хотя я предпочитаю знать как можно больше.
– Учитывая поездку в Париж, вы мало взяли у меня денег, – сменив разговор Горстков.
– Будете завтра разговаривать с дочерью, поинтересуйтесь, когда она собирается вернуться.
– Я переговорю с ней еще сегодня, – хозяин взглянул на часы. – Может, продлить ее вояж?
– Лучше, чтобы она не задерживалась.
– Тогда следует привлечь к делу Нину. Мать в большем, чем я, авторитете. И супруга может ее по-женски чем-то соблазнить.
– Но финансируете поездку вы, – удивился Гуров.
– У Юлии кредитная карточка, – усмехнулся хозяин. – А если ей неожиданно понадобятся наличные, то в Париже найдутся люди, которые с удовольствием выдадут необходимую сумму.
– Лучше, если ваша дочь вернется быстрее, – повторил Гуров.

* * *

Эйфелева башня стояла на своем месте. Бывший майор милиции и старший опер угро Илья Карцев смотрел вверх, и у него слегка кружилась голова.
– В кино и по телеку она не такая здоровая, – констатировал он и вздохнул. – Столько чудес на свете, мы, как кроты слепые, живем. Я прошлым годом в Болгарии был, так там наше Черное море совсем другое.
Стоявший рядом Валентин Николаевич Нестеренко голову не запрокидывал, оглядывал улицу, заметив, что сидящий в машине Еланчук улыбается, отставной полковник сказал:
– Кончай, Илья, надо и честь знать. Человек нас встретил, по магазинам водил, возил по городу, а он далеко не мальчик.
– А где парижанки? – спросил Илья. – Чернявенькие худышки, что шастают вокруг, и есть знаменитые парижанки?
– Ты зачем прилетел, майор? – Нестеренко разозлился и подтолкнул товарища в сторону машины, за рулем которой сидел Еланчук.
Бывший полковник КГБ, ныне сотрудник Интерпола Юрий Петрович Еланчук, худощавый, ладно сложенный брюнет, лет около пятидесяти, наблюдал за соотечественниками с легкой улыбкой. Так взрослый смотрит на детей, которые своим поведением особо не радуют, но что с них спросишь – возраст, да и любишь их, чертей, опять же.
Когда оперативники подошли, Еланчук легко выскочил из машины и, указывая на лежавшие на заднем сиденье пакеты, сказал:
– Одежду, что мы вам купили, уложите в свои чемоданы. – Он открыл багажник.
– Как скажете. – Нестеренко взял из багажника свой чемодан и спортивную сумку. – Только к чему? Пакеты здешние, фирменные.
– Мы русские и не можем краситься, Юрий Петрович, – поддержал товарища Илья.
– Русские, русские, и пакеты фирменные, – улыбнулся Еланчук. – Только я вас повезу в гостиницу, постояльцы которой не покупают вещи в «Тати». – Он указал на фирменные пакеты магазина. – Французы страшные скупердяи, но снобы.
Когда обновки переложили, расселись в машине и тронулись, Илья не удержался и спросил:
– Юрий Петрович, мы будем жить в дорогом отеле?
– Отнюдь. Обыкновенный отель, но он расположен в Латинском квартале, имеет определенную репутацию, свои обычаи и клиентов. Вы, русские, бизнесмены средней руки, вам не следует обращать на себя внимание.
Отель разочаровал москвичей своей неброской скромностью, а переулок, в котором он был расположен, мог естественно вписаться в переулки Старого Арбата или Замоскворечья. Номер был удобный, небольшой, очень чистый, пахло дезодорантом и стариной, только ванная была просторна и оборудована современно.
Еланчук, пока гости распаковывали вещи, сидел в кресле красного дерева у окна.
– Присаживайтесь, поговорим, – сказал он, когда оперативники освободились, вынул из наплечной сумки бутылку коньяка и пакет с яблоками. – Ну, по русскому обычаю, с приездом!
Илья махнул разом, Еланчук и Нестеренко лишь пригубили.
– Мы посмотрели на вашу девочку. – Еланчук посмотрел в окно. – Кремовый трехэтажный дом, ваша девчушка занимает двухкомнатные угловые апартаменты на втором этаже. – Он положил на стол черную коробочку с тремя кнопками. – Вы можете слушать ее разговоры, если она не находится в ванной. Ведет она себя достойно, интересуется искусством, бывает в музеях, книжных лавочках, объясняется на французском и немецком, пьет белое вино, с мужчинами контактна, но держит на дистанции, вчера встретила одного… Мы не можем понять, то ли они были знакомы ранее, то ли вчера познакомились. Парня устанавливают, у меня нет оперативников, приходится обращаться к услугам местной полиции, которая относится к Интерполу прохладно. Ведь ничего конкретного мы заявить не можем, только вежливые услуги. Парень русский, в Париже, видимо, один, мне он не нравится. Вам придется с ним разбираться самим.
Еланчук вынул из кармана несколько фотографий, указал на одну, на которой был запечатлен парень лет тридцати, видимо, высокого роста, спортивного телосложения, русоголовый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18