Не дурой была «попова дочь безвинная». Быстро до нее дошло, что тактику поведения надо менять.
– Ну да, это мой сын. Иван. А по отчеству, – она призадумалась, – Хустович, потому как его папу Хусто зовут. Впрочем, может, Диегович. Дьявол его разберет… Дедуля его, Ваньки то есть, подойдет не раньше, чем через час. Так что могу рассказать, чтоб вам ждать моего отца не скучно было, историю роковой любви и Ванюшкиного появления на свет. Ведь любопытно? Да вижу, что любопытно, чего уж там!
История впрямь оказалась забавной. Шесть лет назад тогда совсем еще молодая, оч-чень романтичная поповна, учившаяся на втором курсе филфака МГУ, на одной из студенческих тусовок познакомилась с двухметровым чернокожим красавцем – Хусто Диего и Лос-Гарсия. Кубинцем. Причем, что потом оказалось немаловажным, спецназовцем элитного подразделения кубинской армии – батальона «Фидель». Было ему уже хорошо под тридцать.
В Россию красавец попал по некоей программе обмена среди силовых структур двух стран и совершенствовал свои спецнавыки на базе то ли «Витязя», то ли чего-то сходного. Ведь что интересно: хоть несгибаемый ленинец Фидель Кастро почем зря полоскал обуржуазившуюся ренегатствующую Россию где и как только можно, спецслужбы и вообще армейские структуры Кубы и России продолжали жить в трогательном единстве да братском согласии. Что еще раз доказывает: политика политикой, но настоящие вояки друг друга всегда поймут. А кубинский спецназ, кстати, общепризнанно считается самым сильным в мире.
Лет десять-пятнадцать тому назад так и проторчал бы Хусто Диего и Лос-Гарсия все полгода своей стажировки за забором воинской части где-нибудь в ближнем подмосковье, но в новые разгильдяйские времена… Словом, встретились наши романтические герои. Хусто неплохо знал русский, хотя все время путал слова «холодильник» и «понедельник», так что проблем с взаимным охмурежем не возникало. Все случившееся в дальнейшем настолько обыденно и банально, что не стоит труда рассказывать об этом подробно.
Меньше чем через год Александра оказалась на острове Свободы в качестве законной жены бравого Хусто Диего. Но, увы, не в Гаване, а на затерянной в предгорьях Сьерры-Маэстро военной базе, где служил супруг. Еще через полгода она родила сына; выдержав тяжелое домашнее сражение, назвала и зарегистрировала по всем правилам его Ваней, а отнюдь не Эрнесто Раулем, как в честь Че Гевары и братца команданте Фиделя требовал счастливый папаша. К тому моменту, когда Ванюше исполнился годик, Александра уже тихо озверела. Еще через год со страшным скандалом, закончившимся привлечением консульства, покинула-таки опротивевший остров Свободы. Вернулась под отеческий кров, прихватив с собой малолетнего Ивана Хусто-Диеговича.
– Понимаете, полковник, что меня добило, – грустно улыбнувшись, заканчивала свой рассказ Александра, – ну ладно, что спал мой законный и благоверный больше в обнимку с автоматом, чем со мной. Привыкла. А почему с автоматом, спрашиваете? Так у них там с янкесами до сей поры что-то вроде необъявленной, вялотекущей войны. Или не с самими янкесами, а с их же кубинцами – эмигрантами из Майами. Мне это как-то без разницы было. Но в месяц раз – или к нам в Сьерру десанты-диверсанты, или мой куда-то таинственно исчезает дня на три, а возвращается такой, что сразу видно: не с рыбалки приперся! Так вот: как-то раз киданули на нашу базу очередных парашютистов. Оттуда, с материка. Или холера знает откуда еще, хоть из Антарктиды, суть не в этом. А километрах в полутора от базы у нас крокодилий питомник расположен. Крокодилов выращивают в болотистом таком пруду, вроде как у нас карпа. Или аллигаторов, я в зоологии плаваю, плохо в школе училась. Их кожа ценится просто обалденно. Но твари зубастые, здоровенные, метра под три-четыре. Видать, не повезло десанту с ветерком, ну вот… Аккурат туда их, болезных, и снесло. Часов пять автоматные очереди слышались, пару раз граната рванула. А потом ти-ихо так стало. Тут-то я решила – хорош! Хватит с меня экзотики и романтики, пора ноги уносить, пока саму не съели…
Гуров от души посмеялся над незадачливыми диверсантами, пошедшими крокодилам на обед, и посочувствовал Александре. Но в голове-то у него постоянно крутилась одна мысль: кто же ты, милая девочка, в действительности есть, почему меня побаиваешься? Нет, скорее всего, к моему теперешнему делу, к иконе, ты отношения не имеешь, но… Что-то с тобой неладно. Вон как линии поведения меняешь! Как это там у классика детской литературы, присяжного гимнописца Сергея Михалкова? «Ведь недаром сторонится милицейского поста//И милиции боится тот, чья совесть нечиста!» Кстати, полнейший сюр по нынешним временам, куда там Пригову с Иртеньевым.
…Тут появился, наконец, долгожданный «дедуля», отец Михаил Бурнов. Он оказался внешне очень красивым – вот в кого дочка! – моложаво выглядящим слегка седеющим брюнетом с небольшой, аккуратно подстриженной бородкой. «Конечно, – вспомнил Гуров, – духовенство все-таки. Им без бороды нельзя».
Была в этом человеке этакая врожденная, природная элегантность, на которую даже бедность, которой в этом конкретном случае близко не пахло, отпечатка не накладывает. Казалось, подвяжись отец Михаил за неимением брючного ремня веревкой, все решили бы, что он сделал это нарочно.
Познакомились, завязался разговор, которому Гуров изо всех сил старался придать максимально доброжелательный, предельно далекий от допроса оттенок. Этого человека он просто обязан расположить к себе, от его расположения, от его готовности сотрудничать сейчас так многое зависит!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11