Хозяин, как обычно, в строгом штатском костюме, белоснежной рубашке, с безукоризненно повязанным галстуком, сидел во главе стола для совещаний и поигрывал остро отточенным карандашом. Справа от него в генеральском мундире сидел Потапов. Он осунулся и, что уже совсем на него не походило, слегка горбился, ссадинку, полученную утром в роще, он заклеил кусочком пластыря. Орлов и Гуров расположились слева от Турилина, напротив Потапова.
Гурова предстоящий разговор не волновал, главное – завтрашнее утро, девочки, а все остальное может гореть голубым огнем либо другим цветом, ему безразлично. Вся эта холодная торжественность, как бы гарантирующая предстоящую объективность разбирательства, безукоризненные манеры хозяина, которому почти двадцать лет пытался подражать Гуров, сейчас раздражали до крайности. «Все время играем, что-то изображаем, а ведь мы живые, из мяса, костей, нервов, и сердце у каждого одно».
Раздался телефонный звонок, и так как все аппараты, кроме одного, были переключены на секретаря, генерал поднялся, прошел к своему столу и снял трубку.
– Турилин.
– Здравствуйте, Константин Константинович.
Турилин узнал голос, но не хотел, чтобы присутствовавшие знали, с кем он говорит, и ответил:
– Добрый день.
– Совещание?
– Небольшое.
– Ну что, генерал? Вчера за здравие, сегодня за упокой?
Звонил заместитель министра, но Турилин счел возможным не ответить на столь риторический вопрос.
– Понимаю, жизнь не гладкая, в полосочку. Но ваш Гуров становится однообразно утомительным. Я не собираюсь учить вас, генерал, но полагаю, что вас заслушают на коллегии министерства. Продумайте ситуацию и накажите героя примерно. Я неоднократно слышу эту фамилию и изрядно от нее устал.
– Разрешите вопрос? – тихо спросил Турилин.
– Разрешаю, – замминистра рассмеялся. – Не сердись, Константин Константинович. Тебе же отлично известно, что положение обязывает. Я говорю то, что должен сказать.
– У меня служат офицеры, фамилии которых не знаете не только вы, но даже я подзабыл. Они служат по тридцать лет и безвестными уходят на пенсию.
– Хорошо, хорошо, – замминистра вздохнул. – Поступай как знаешь, я тебя предупредил.
Гуров к разговору не прислушивался, но понимал что беседуют о нем. Он разглядывал Потапова, который сосредоточенно изучал сцепленные в замок пальцы, вспоминал, как генерал стоял на коленях в талом снегу, и подумал, что если девочки завтра не вернутся, то он, подполковник милиции Лев Иванович Гуров, этого человека убьет. Вся история в роще со стрельбой камуфляж, он никогда не толкнет Сергачева на убийство. Гуров убьет эту сволочь своими руками.
Потапов поднял глаза, встретился с Гуровым взглядом. Гуров коснулся кончиками пальцев виска, затем взглянул, на часы.
Орлов вздрогнул, быстро взглянул на Гурова, затем на Потапова.
«Вот сволочь, – подумал Гуров о своем начальнике и друге, – у него необыкновенное верхнее чутье». Гуров пододвинул к себе массивную сверкающую пепельницу и начал бессмысленно ее крутить. Он чувствовал на себе пытливый взгляд Орлова, но головы не поднимал, как бы признавая свою вину, да вот только не объясняя, в чем же именно она состоит.
Турилин занял свое место и сказал:
– Да курите вы, черт бы вас побрал, – он оттянул пальцами тугой воротничок рубашки. – Лев Иванович, плесни мне, пожалуйста, боржоми.
Гуров открыл одну из стоявших на столе бутылок, наполнил бокал, перегнулся через стол, поставил перед генералом.
– Пожалуйста.
– Благодарю, – Турилин чуть коснулся руки Гурова, взял бокал, взглянул на Орлова, затем на Потапова.
– Генерала Потапова представлять нет необходимости. Сергей Михайлович приехал к нам, чтобы помочь объективно разобраться в происшедшем.
– Константин Константинович, я здесь по воле руководства, документы читал, вопросов к полковнику Орлову и подполковнику Гурову у меня нет. Конечно, стрельба в центре города, смерть столь опасного преступника, который наверняка и важный свидетель, безусловно ЧП, – Потапов говорил тихо, гладко, без пауз, чувствовалось, что речь свою он заготовил. – Но на оперативной работе без накладок и ЧП не прожить. Слава Богу, никто из посторонних не пострадал и Лев Иванович остался жив. Так что считаю нужным провести анализ происшедшего, учесть ошибки на будущее. У меня все.
Гуров старался не улыбаться и продолжал гладить пальцами хрустальную пепельницу, а Турилин и Орлов обменялись взглядами, затем полковник посмотрел на Гурова, а генерал недоуменно – на Потапова. После паузы Турилин как-то растерянно сказал:
– Да, случается… Произвести три выстрела, две пули в груди преступника, одна в колесе машины…
Гуров отлично понимал, что ему следует молчать, но не выдержал и сказал:
– А я стоял рядом. Полагаю, что просматриваются три версии.
Орлов наступил ему на ногу, но Гурова понесло:
– Первое: у них плохо с патронами. Второе: я им лично симпатичен, и третье: подполковник Гуров – человек Корпорации. А в принципе накладка. И зачем я жив остался?
– У тебя жена и племяшка? – неожиданно спросил Турилин и не обратил внимания, как встретились взглядом Гуров и Потапов. А полковник Орлов на данный, казалось бы, незначительный факт внимание очень даже обратил.
– Ольга – сестра жены. Нам с супругой, как в старину говорили, Бог детей не дал. Я Ольгу удочерил, – ответил Гуров.
Орлов продолжал давить на ногу Гурова. Турилин кивнул и продолжал:
– Ты их, естественно, любишь. А я, старый… – генерал кашлянул, – люблю тебя. И ты, как всякий эгоист, моей любовью пользуешься.
– Что тоже естественно, – снова встрял Гуров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11