Чайник поставила, умылась, то да се, смотрю, уже без пятнадцати шесть. Думаю, сейчас седой в красном костюме побежит, я к окну подошла. В этом доме начальство живет, один седой первым выбегает. Но, видно, рано было, я его не увидела, взгляд подняла, а на крыше парочка сидит, милуется. Я так в кресло и осела. Время-то – шести нет, а они уже на крышу забрались, отчаянные ребятишки, я им крикнуть хотела, да решила, не услышат. Я про чай и забыла, сижу, смотрю, бинокль мамин взяла, он театральный, но все одно видно лучше. Девушка ему голову на плечо положила, а он как бы ее обнимает.
Александра Матвеевна платочком смахнула слезу.
– В глазах стоят, голубки. Тихо сидят, не разговаривают, и музыка откуда-то идет. Я еще подумала, музыка ребятам совсем не подходит. Вроде как церковная, музыка-то. – Хозяйка замолчала, повернулась к иконе, перекрестилась. – Вот и тогда перекрестилась, – голос у нее треснул, женщина беззвучно заплакала.
– Александра Матвеевна, голубушка, не обессудьте, сядьте, пожалуйста, в кресло, – сказал Котов, хотел женщине помочь подняться, но она отстранилась, встала сама, выпрямилась, кивнула на стену, увешанную фотографиями. – Я, сударь, своих сколько схоронила, мне грех свою слабость показывать.
Подошла к окну, кресло слегка передвинула, взяла бинокль.
– Так я сидела, на секунду на Божью Матерь взглянула. – Она указала на икону. – Перекрестилась трижды, повернулась к окну… А они летят. Он чуть впереди… Летят, и словно не люди, а игрушки сломанные…
Котов так ясно представил летящие «игрушки», что шумно выдохнул и глотнул уже остывшего чая.
– Молодые, им только жить… Они еще и не начинали. И чего им так плохо было?
– Считаете, сами… Никто не подтолкнул? – спросил Котов.
– Да кто же мог? Они же одни на крыше сидели. – Александра Матвеевна замолчала, отвернулась.
Котов молчал, чувствовал: хозяйка что-то вспоминает и хочет вспомнить.
– Одни, – не очень уверенно повторила Брикова, перекрестилась. – Надо же было мне в тот самый момент к богу повернуться. И крестилась трижды… Видно, черт попутал.
– Александра Матвеевна, может, видели кого? Тень мелькнула? Нам каждая малость важна. – Котов взглядом не сверлил, смотрел в сторону. – Если виноватый есть, его найти необходимо. Люди ведь погибли.
– Да что ты меня уговариваешь? – неожиданно вспылила хозяйка. – Я сама себе покоя не даю. Не знаю я! Вроде почудилось. Я же на несчастных глядела, только потом взгляд подняла, и вроде тень мелькнула. Там крыша плоская, а я снизу смотрю. Если у края человек стоит, его видно, а два шага отойдет – и пропадет. Года три тому рабочие там шурудили, я такой феномен и отметила. То человека видно, а чуть сдвинется – пропадет. Вот тебе крест!
– Да я вам верю, Александра Матвеевна. Вы валерьяночки выпейте, я схожу вниз, пошлю товарища на крышу, вернусь, мы вместе посмотрим.
Котов спустился, объяснил напарнику ситуацию, сказал:
– Лезь, а я из окна гляну.
Нестеренко кивнул, глянул на охранника, провел ладонью по лицу, вспомнил, что был полковником, и словно затвердел.
– Иди, Гриша, я там буду. – И пошел к калитке. – Сержант, как на крышу подняться? – Достал из кармана удостоверение, не развернул: частное сыскное агентство было у ментов не в почете.
Сержант на «ксиву» даже не глянул, кивнул:
– Я вас давно заметил, открыто держитесь, понял, снова контора вернулась. На крышу уже лазили, лазили… – Он махнул рукой. – Как туда подняться, не знаю, я тут стою. Вроде дом обойти требуется. В нем холуев хватает, подскажут.
– Спасибо. – Нестеренко прошел на заповедную территорию. В это время к воротам машина подошла, страж бросился открывать. «Вольво» поравнялся с Нестеренко, остановился. Шофер грубо спросил:
– И долго вы тут ходить будете?
– Пока не надоест. – Нестеренко сейчас был снова полковником. Он обошел машину, взглянул на номера.
– Работайте, работайте! – донесся низкий голос из-за тонированных стекол. – Платону Викторовичу поклон и искренние соболезнования.
– Спасибо. – Нестеренко глянул на водителя, который как-то сразу лицом одернулся, словно усох. – Служба, как на крышу подняться?
– Черным лифтом наверх, там покажут, – ответил шофер и поторопился уехать.
Котов с хозяйкой сидели у окна, увидели Нестеренко, который к самому краю не подошел, был виден по колено. Затем опер сделал шаг назад, исчез по пояс, еще шаг – торчала лишь голова, затем исчезла. Нестеренко появился снова. Котов махнул рукой, и напарник ушел. Появиться и исчезнуть можно было практически за секунду.
– Спасибо вам огромное, Александра Матвеевна. – Котов поцеловал хозяйке морщинистую руку. – Может, и напрасно я вас побеспокоил, время покажет. А тому человеку, что, разговаривая с вами, булку жевал, мы объясним, не беспокойтесь. Если вас из отделения беспокоить будут, покажите эту карточку, – и протянул хозяйке визитку Гурова. – Они сразу очень вежливыми станут. Понадобится – звоните, здоровья вам. – Котов раскланялся и вышел.
Глава 2
Группа собралась снова лишь в десять вечера. Котов и Нестеренко отписали рапорта, Гуров уложил их в папку не читая, хватило устного доклада.
– Верим мы в существование убийцы, не верим, разыскивать его обязаны, – сказал он. – Придется ходить по квартирам, говорить неизвестно о чем, и неприятностей у нас будет, мало не покажется. Завтра с утра ребята, – Гуров кивнул на Котова и Нестеренко, – начнут обход. Легенда – ищем рабочего, сантехника, электрика, другого мастера, который работал в эти дни.
– За решетку не пустят, а если пройдешь, начнется скандал, – ответил Нестеренко. – Дом наверняка охраняется ФСБ, им о моем визите уже доложили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11