- Голуби?.. Где голуби? На крыше?.. - закричал ей Сеня через улицу и
успокоительно помахал ей рукой. - Я счас... счас!
Ни слова не сказав Катушину, ошеломленному внезапным и бурным поведе-
нием питомца, Сеня метнулся в дверь. В несколько секунд он был уже на
чердаке, а оттуда через разбитое чердачное окно вылетел на крышу, громы-
хая по железу тяжелыми своими сапогами.
Сенины опасения, что уже поздно, оправдались. Кот, белорыжий и толс-
тый, сидя на самом краю крыши, держал голубя в зубах. Птица вздрагивала,
из разорванной голубиной шейки струйкой текла на раскаленное железо
кровь. Сам кот имел вид скучающий и вялый, словно показывая, что он сов-
сем и не любит голубей, даже противны ему голуби, а просто поиграл и хо-
чет спать.
Сеня так быстро очутился на краю, что кот не успел улепетнуть и в
следующее же мгновенье жалобно топырил лапы в сжатой Сениной руке. Удив-
ленный неожиданностью нападения, кот голубя не выпускал.
Сеня и сам не заметил, что произошло за это крохотное мгновенье. Ог-
ромный Сенин сапог скользнул вниз, и Сеня широко взмахнул руками вместе
с котом, державшим голубя. В гераневом окне раздался одновременный
вскрик. Если бы не водосточный жолоб, куда попала нога, игра Сенина была
бы проиграна.
Теперь, еще пошатываясь, Сеня стоял на самом обрыве и силился овла-
деть покачнувшимся вместе с ним сознаньем. Сперва он ощутил опасность и
невольно отодвинулся на полшага от края вверх по скату. Потом он разли-
чил, что девушка из окна кричит ему что-то. Смысла слов еще не улавливал
он, но уже знал, что голос ее был низок, мягок и звучен, его приятно бы-
ло слушать. Словно пробуждаясь, Сеня неосмысленно улыбнулся и отодвинул-
ся еще на полшага.
Кот, извернувшись, царапал Сенину руку, но Сеня не слышал. "А ведь
она сердится на меня. Тут что-то не так!" - подумал в следующую же мину-
ту Сеня, различая в голосе девушки гневные нотки. Он вслушался, стараясь
уловить причину ее гнева. Та, окончательно выйдя из себя, нетерпеливо
барабанила ладонями по железу подоконника:
- Ах, да отпустите же кота... Это наш кот! Ах, какой глупый... он его
задушит. Слышите вы? Отпустите кота, вам говорят!..
Сеня разжал руку. Кот мгновенно исчез, и уже откуда-то снизу угрожаю-
ще мяукнул. Голубя он так и оставил в водостоке. Кровь успела высохнуть
и почернеть. "Ну вот, я выпустил. Теперь что?" - такой вопрос отображала
вся Сенина фигура. Вместе с тем отказ от самого себя и какая-то необыч-
ная для него нежность были в этом вопросе. Холодки, мурашки и льдинки
струились у него по спине. Опять закружилась голова. Скажи она - лети и,
может быть, полетел бы, отдавая себя без рассуждений на губительный по-
лет - любви?
На него упадало вечереющее солнце. Расстегнутая у ворота белая рубаш-
ка казалась девушке из гераневого окна сильным пятном оранжевого, тягу-
чего света на большом куске черно-голубого, предгрозового неба. Он стоял
теперь у гребня крыши, держась рукой за кирпичную кладку трубы. Девушка
в окне, высунувшись еще более, укоризненно качала головой и смеялась:
- Ну, чего вы сюда глядите? Не глядите сюда! Слышите? не глядите...
А Сеня догадался, что она топала ногой, и улыбался ее гневу широко и
восторженно. "Тонкая какая", - подумал Сеня и, сам того не ожидая, прок-
ричал ей:
- Не вылазь, не вылазь... переломишься!..
Та сердито захлопнула окно и тотчас же задернула занавеску. Гераневое
окно сразу потерялось среди всех других, столь же незначительных окон-
цев.
Сеня сел на гребень крыши и осмотрелся. "Вот здорово!" - сказал он
вслух и засмеялся сам себе над внезапностью всего события. Солнце прият-
но щекотало ему лицо, и ветерок отдувал расстегнутый ворот рубашки. Он
поднял руку застегнуть ворот и недовольно нахмурился: двух верхних пуго-
виц недоставало у ворота. Потом взгляд его сам собою перекинулся на са-
поги. Они были тяжелы и неуклюжи, восхищавшая его когда-то крепость их
теперь казалась вопиюще грубой несуразностью. "Бочки, а не сапоги. Ка-
пустой их осенью набивать, вот что!" - подумал он и, неудержимо покрас-
нев, глянул исподлобья на противоположные окна. Ему вспомнились Ка-
расьевские сапожки, тонкой кожи, лакированными бутылочками... Он огор-
ченно покачал головой.
И точно преисподний дух, легкий на помине, в чердачное окно просуну-
лась потная, обозленная рожа самого Карасьева.
- Ты чего ж тут балбесничаешь? Пшел домой! - рявкнул он, багровея от
удовольствия удовлетворить свой гнев. - Чего народ внизу собираешь! Я
вот тебе задам, неслуху!.. - и он взмахнул тросточкой, держа ее за ниж-
ний конец. Рукоятка изображала серебряную женщину, но от времени живот у
ней протерся и стал медный.
Тут случилось совершенно непредвиденное Карасьевым. Сеня засмеялся,
беззлобно, но с какой-то возмутительной самостоятельностью:
- А ну, поди сюда! Я тебя, лошака ярославского, вниз скину...
- Ну и дурак, - зло обиделся Карасьев, не решаясь выбраться на крышу.
- Я тебе заместо отца родного, можно сказать. А ты этак-то? Погоди. Я
тебя, мужика, выучу, припомню!
- В поминанье пропиши, - весело кричал ему Сеня. Но тот уже исчез с
той же внезапностью, как и появился.
...Долго здесь сидел Сеня. Чуть не весь город лежал распростертый
внизу, как покоренный, у ног победителя. Огромной лиловой дугой прошитой
золотом, все влево и влево закруглялась река. Широкое и красное, как
цветок разбухшей герани, опускалось солнце за темные кремлевские башни,
пики и купола, многообразно и величественно стерегущие древнюю нетрону-
тость Москвы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18